В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1

Ненасытный, одержимый, расчётливый зверь. Твои аппетиты только распаляются. Мои страхи, моя боль и моё возбуждение – твой наркотик, твоя неизлечимая зависимость, твоя хроническая болезнь! Я ощущаю, как ты возбуждаешься ещё до того, как прижимаешься к моим ягодицам, до того, как я почувствую даже через несколько слоёв тканей одежды твою эрекцию. Чёрт!

Меня практически подбрасывает, как на подорвавшейся мине, жгучей вспышкой разрывом через все кости, горячей волной-отдачей, накатывающими ударами сразу по всем эрогенным точкам, щемящей болью по складочкам вульвы и клитору, мощными толчками в болезненных сокращениях влагалища.

Почему я не вскрикнула? Или у меня не осталось на это сил? Господи, я чувствую, как теку. Как хочу поддаться назад, навстречу твоему возбуждённому члену, прижаться всей опухшей поверхностью изнывающей киски и потереться прямо поверх твоего пальто!.. Боже, я сошла с ума! Я сошла с ума вместе с тобой!

Лучше убей меня сразу! Я не хочу такое испытывать! Я не хочу трястись от холода, страха и ненормального перевозбуждения, не известно где, по среди ночи, в абсолютном ничто! Сделай это сразу и пережми сонную артерию! Я хочу потерять сознание прямо сейчас!

– Потерпи, ещё совсем немного! – неужели ты прочёл мои мысли? Почему я больше этому не удивляюсь? – Так надо, Эллис… Надо!

Ласковый обволакивающий шёпот над ушком, горячим оттиском под кожу прямо в голову. Втягиваю со скулящим всхлипом воздух через раскрытые губки, вздрагивая всем телом с прикосновением твоих пальцев обеих рук под моим подбородком. Нет, ты не обхватываешь шею, ты приподнимаешь мне голову, заставляешь выпрямиться, едва не вытянуться всем позвоночником и до самой макушки под твоей физической манипуляцией.

Продолжаю плакать, или я этого не прекращала и вовсе? Стон немощного облегчения почти вырывается из горла, когда за несколько секунд мои глаза перекрывает плотная чернота повязки. Поток слёз усиливается, но это едва не слёзы блаженного счастья! Я больше не буду ничего видеть вокруг себя, я… больше не увижу твоего лица, твоих глаз!!!

Тогда почему так больно? Разве облегчение бывает настолько болезненным?! Разве сердце не должно сбить своего сумасшедшего ритма до спящего умиротворения? Или это всё из-за тебя? Из-за того, что я чувствую… КАК я чувствую! Каждое движение твоих пальцев, под каждый порыв твоего дыхания в моих волосах, поверх краёв кожаной полоски повязки. Я даже саму маску не ощущаю так, как пропускаю через все свои нейроны осязание форм твоих сильных размеренных пальцев в чёрных перчатках за моей головой!

– Замерзла?! – ты меня спрашиваешь или констатируешь факт?! Или тебе не видно? Меня не достаточно трясёт под тобой? Или ты знаешь, что эта дрожь не от холода? Тебя это хоть немного беспокоит? А может ты хочешь, чтобы я замёрзла насквозь, продрогла до самых костей, покрылась сухой коркой льда, выбивающей острые трещины во всех внутренностях и на коже? Моё тело итак стянуто этой хрупкой невидимой глазурью с болезненной резью по каждой поре. Прочерти своими пальцами, процарапай кожей перчаток, чуть надави, и я тресну. Стянет мелкой сетью режущей паутины нового приступа удушающего озноба.

Ты высасываешь из меня тлеющие искры последних физических сил и разума через мои страхи и ощущения. Не могу понять, как всё ещё стою на трясущихся ногах, как ещё не оседаю и не падаю, когда разворачиваешь лицом к себе, перехватываешь обе руки, поднимая и смыкая их у груди запястьями. Я не вижу глазами, но прекрасно вижу и чувствую всем телом, всей кожей и даже слухом всё, что ты делаешь, и как ты это делаешь!

Один большой и жирный плюс – я не вижу твоего лица и глаз!

– Уже почти всё! – вот только не ври! Это не всё, это… это только начало!

Ты не стал бы увозить меня хрен в какую даль и в хрен каком неизвестном направлении только для того, чтобы разорвать на мне одежду по среди пустой трассы, глухой ночью, не известно где и для чего! Завязывать заранее приготовленной маской глаза и перетягивать запястья рук моим же ремнём! Это не может быть всё! Тем более с твоим ненасытным пристрастием к затяжным долгим сессиям, с «перерывами на чай» и «покурить». Дэниэл Мэндэлл-младший никогда не ограничивается лишь одной прелюдией, это не в его стиле и ни в его правилах! Прелюдии – не самый главный конёк в его поставленных целях.