В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 2

Ты почти без интереса наблюдаешь, как он её открывает, так же неспешно и так же слегка прижимаясь к твоей спине бедрами и низом живота. И ты определённо вздрогнула не когда он откинул плотную крышку черного футляра, а когда явственно ощутила сокращение его каменной мышцы поверх твоей лопатки.

И опять пальцы его свободной руки оплетают твое личико под подбородком фиксирующим захватом, пока правая подхватывает из внутреннего и единственного бархатного отделения футляра карнавальную маску. Твои глазки расширяются с округлившимся ротиком, то ли от пережитого шока, то ли от переживаемых ощущений, не в силах подавить участившееся дыхание и усилившуюся дрожь.

– Думаю, эта вещь тебе должна понравиться больше остальных…

…Да, моя девочка, здесь даже ты не в состоянии совладать со своей истиной сущностью! Хочешь ты этого или нет, но в этом вся ты – восхищённый ребёнок, чьи игрушки всегда отличались от большинства других детей. И эту дрожь в твоих сжавшихся на бёдрах кулачках, судорожную пульсацию расширенных зрачков не спутаешь ни с чем! Даже вид шикарного драгоценного ожерелья для тебя прошёл куда незамеченным и безэмоциональным, на фоне абсолютно новой и сразившей наповал твоё воображение не менее дорогой игрушки. Я же вижу, как тебя так и подмывает протянуть к ней свои жадные ручки, схватиться за неё всеми пальчиками и с благоговейным трепетом поднести ближе к глазам, забыв вмиг о всех пережитых страхах и треволнениях. И тебе не обязательно рассказывать из чего, где и кем она сделана, а, главное, для какой цели! Твоё воображение дорисует все недостающие детали, а эмоции оживят её бездушную фактуру черно-красными образами безумных фантазий.

Ничто так не раскрывает человека, как его связь с его самыми большими слабостями, да, Эллис?

Матовая кожа застывшего идеального "слепка" из полулица с миндалевидными прорезями для глаз и имитацией двух больших крыльев эбонитовой бабочки. Детальная инкрустация из полудрагоценных камней и черных чешуек по всему контуру с фактурными узорами классической росписи черным и серебряным акриловым перламутром. Сделано в ручную, на заказ и в единственном экземпляре. Хочется не только взять её в руки, но и рассматривать долгими часами, воспаляя воображение и спящие желания. Сегодня ты почувствуешь не только её защитное прикосновение на своём личике, но и те неповторимые ощущения, которые она способна дать в определенном окружении и в нужном состоянии. Кто знает, моя девочка, может даже этой ночью ты взлетишь, высвободившись из своего хитинового кокона?

Впервые ты не вздрагиваешь, как от разряда электрического шокера по нервам, замирая на несколько секунд в неподвижной позе и без страха наблюдая в отражении зеркала весь процесс одевания маски на твоё лицо. Да, теперь всё воспринимается иначе. Вместо тяжелой кисеи подавляющей обреченности волнительное чувство непередаваемого состояния – обновления мыслей, сокрытых темных фантазий и освобождения от закостенелых предрассудков.

Всё находится в тебе, моя девочка. Только ты не видишь и не понимаешь даже десятой доли того, что чувствуешь или боишься выпустить на волю… боишься выпустить себя настоящую! Ту, которая подсознательно понимает в чём именно заключается её истинная свобода – принадлежать тому, кто знает тебя и понимает лучше и глубже, чем кто бы то ни был на этой треклятой планете… принадлежать МНЕ и только мне!

Черные шёлковые ленты завязок стягивают волосы на затылке тугим натяжением в его уверенных пальцев, как будто он проделывал подобную манипуляцию не первый раз. Но тебя это нисколько не задевает, разве что его последующим движением.

– Заканчивай с макияжем и спускайся! Я буду ждать тебя у входа в машине.

Сдержанный, сухой поцелуй в пробор шелковых прядей, как раз над краем маски с захватом скул и подбородка мягким, но ощутимо властным жестом правой руки. Тебя на несколько секунд вырывают из короткого забвения, запрокидывая голову назад и заставляя раскрыться беззащитным взглядом расширенных глаз навстречу черной бездне сминающей тьмы. Запрещенный удар или попытка напомнить, что это всё реально, и у тебя нет прав сбегать даже в минуты вашего мнимого расставания.

Да, Эллис, я рядом, всегда, особенно когда не могу сделать это физически. Но кто сказал, что ты не ощущаешь и не будешь ощущать меня, моей близости именно на физическом уровне постоянно и беспрерывно? Мало того, ты будешь этого хотеть!..

– И, пожалуйста… не заставляй меня ждать…

* * *

Привыкнуть к тебе новому… нет, абсолютно чужому, пугающему, незнакомому, но не менее притягательному, чем десять лет назад? Разве у меня было право хотя бы на малейшее сопротивление? И если бы и так, кто сказал, что у Эллис Льюис были на то веские желания и необходимое количество сил?