В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3

Не думаю, чтобы ты когда-нибудь и вообще сумела понять, что со мной творится, какими глазами я смотрю на всё это, что вижу, что чувствую и каких масштабов способна достигнуть моя собственная боль. Но в этот раз всё и вправду зашло слишком далеко. И хотя я не имею никакого права обвинять тебя в случившемся, но… факт остаётся фактом. Пусть не осознанно и не специально, но ты сделала это. Попыталась проделать этот трюк снова! Разве что в ещё более извращённой и жёсткой форме!

Да, знаю, я похож на чокнутого параноика, но ведь и ты последний месяц делала со своей стороны всё возможное, чтобы хоть как-то, но противостоять моему контролю и требованиям. И я не удивлюсь, что ты в упор якобы не замечала, а на самом деле просто игнорировала любые симптомы, подсознательно или намеренно откладывая каждое из моих конкретных указаний.

Конечно, я прекрасно и здраво понимаю, это не твоя осознанная и прямая вина, но это всё-таки случилось. И как бы сейчас это не звучало жестоко из моих уст – большая часть вины за произошедшее лежит именно на тебе. Ты снова это повторила. И самое ужасное, в этот раз тебе едва не удалось завершить начатое до конца. Сбежать от меня окончательно и безвозвратно… И как по-твоему, после такого я смог бы сейчас смотреть в твои глаза и делать вид, что всё ну просто зашибись как чудесно?

Боже… Девочка моя. Как же так? Как ты могла? Неужели ты бы сделала такое намеренно, если бы кто-то или что-то вдруг убедили тебя, что это единственный выход, и только он поможет тебе избавиться от меня навсегда? Ты и вправду думаешь, что такое в принципе возможно? Я позволю тебе совершить подобное?

Выходит, ты совсем и абсолютно не знаешь меня, не имея никакого представления, на что я способен в действительности и до чего готов дойти! Поэтому ты сейчас и спишь. Поэтому тебе лучше не видеть, что со мной происходит и каких мне стоит усилий сдерживать себя и своего свихнувшегося внутреннего зверя.

Смотреть на тебя спящую, касаться всё такого же холодного лица, сопоставляя последние картины пережитого кошмара… Пытаясь поверить, что всё на самом деле уже позади, убеждая себя, что тебе сейчас уже больше не больно. Ты здесь, со мной… И даже там, в недоступных глубинах чёрно-белых снов ты продолжаешь меня чувствовать и слышать, тянуться ко мне… держаться за меня…

Ты должна это ощущать. Слышишь? Я не отпущу тебя! Никогда!

Обратного пути не существует ни для кого из нас. В этом вся банальная правда. Мы настолько друг в друга проросли, что останови сердце хотя бы у одного – второе перестанет биться автоматом. Это закон природы, милая. Разве за всё это время ты так этого и не поняла? Эту связь уже не разорвать просто так. Наши вены, артерии и нервы переплетены – слиты воедино, у нас общая система жизнеобеспечения, общая кровь, общие легкие и общий ментал. Мы не просто дышим, думаем и чувствуем в унисон, мы живем одной жизнью… и мы умрем одной смертью. Только так! По другому и не будет.

И, надеюсь, ты скоро сама это поймешь и осознаешь. Когда проснешься, когда потянешься ко мне на врождённых импульсах… и когда первым человеком, которого ты захочешь увидеть буду я…

…Казалось, впервые за прошедшую вечность она наконец-то затихла или отступила, бесшумно скользнув в ближайшие чёрные тени окружающей палаты. Не исключено, что даже ослабила мёртвую хватку на твоём горле и в сердечной мышце. Может в коем-то веке и за весь последний час вдоволь насытилась пережитым безумием и кровью полученной жертвы?

Ты не стал включать свет, мониторы кардио-диагностики давали достаточно освещения. Ломанные кривые трех разных цветов отражались пульсирующими диаграммами на её неподвижном и всё таком же мертвенно бледном лице, фиксируя каждый удар её сердца, едва уловимый вздох и скорость бегущей по артериям крови. Хотя тебе и не надо было сверяться с данными на экране, ты прекрасно мог и сам определить частоту её пульса, уровень температуры тела и силу кардио-давления. И ты не смог бы не прийти сюда сегодня, чтобы до этого не говорил врачу или Дэниз Эпплгейт. Ты знал, что придёшь. Тебе было необходимо её увидеть, убедиться, что всё действительно позади – ты снова её чувствуешь, как и она чувствует тебя.

Коснуться пальцами холодной, но всё-таки живой кожи, пропустить через собственные рецепторы в млеющие ладони обжигающие разряды сковывающей дрожи. Убедиться, что она рядом, она дышит… она жива! Вглядываясь в её черты, вслушиваясь в её дыхание, забывая о времени и о том, что за этими стенами существует другой мир, другая реальность и другие люди, которые тебя ждали. Сейчас никто и ничто для тебя больше не существовало. Ты бы и не смог сделать что-то ещё, подумать о чём-то ином, вспомнить о каких-то второстепенных и совершенно несущественных для тебя проблемах. У тебя просто не было на них ни сил, ни желаний. Ты находился сейчас там, где должен был быть и ничто другое не смогло бы переубедить тебя в обратном.