В любви и на войне все средства хороши! Книга 2 (СИ)

— Н-не хочу… — врать так откровенно было сложно, но необходимо. Я же не хочу стать для него временной ночной забавой? И пусть его пальцы, теперь нежно перебирающие волосы на затылке, дарят мне невероятное удовольствие даже столь простой лаской, идти с ним дальше поцелуев я не хочу. Там, в госпитале был момент слабости. Но тогда все было совсем по-другому. Не так как сейчас.

— Обманщица, — тихий смешок и очередной поцелуй.

На этот раз нежный, тягучий, томительный. Словно Рон продолжал уговаривать меня, соблазнять, упрашивать, наглядно давая ощутить то, от чего я так опрометчиво отказываюсь. Это было несправедливо, нечестно, но так невероятно сладко, что я не удержалась и вновь ответила, почти готовая сдаться на милость победителя.

В тот же миг поцелуй изменился: стал более глубоким, жарким, волнительным. Голова шла кругом от наплыва эмоций и ощущений, а руки мои сами собой легли на широкие мужские плечи, пытаясь обрести опору в этом ненадежном, зыбком мареве страсти.

Рональд.

Душу мою затопило ликование, когда Эрин, ответив на мой поцелуй со всем пылом искреннего желания дала мне надежду на то, что сегодня она станет моей. Пусть на словах она еще не подтвердила этого, но ее тело говорило само за себя. Оно жаждало ласки, любви, обожания, готовое покорно подчиниться моей страсти.

И это заводило просто неимоверно! Приходилось с трудом сдерживаться, чтобы не овладеть столь желанной женщиной прямо здесь, на парковой скамейке. Но Эрин заслуживала лучшего обращения, поэтому пришлось пока ограничиться лишь поцелуями и невинными ласками.

Я горел. Пылал! И тут…

— Мамочка!

Мгновение и все волшебство прекратилось, а Эрин с моих колен, как ветром сдуло. Подхватив подол платья, она рванула в ту сторону, откуда раздался полный отчаяния крик. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы броситься за ней, в душе костеря излишнюю женскую эмоциональность и впечатлительность, заставляющие очертя голову бросаться на выручку по первому зову о помощи. А если это ловушка?

Увидев впереди небольшую полянку, с трех сторон окруженную густым высоким кустарником я стал свидетелем невероятного и незабываемого зрелища: Эрин дралась. По-настоящему! Со всей серьезностью и самоотдачей, защищая мелкую зареванную девчонку лет двенадцати, удерживаемую молодыми разряженными хлыщами, а сейчас отброшенную в сторону при появлении неожиданного противника.

Видимо, парни надеялись на легкую победу, а потом и дополнительное развлечение, но тут их ждало большое разочарование. Недооценив, как и я когда-то эту хрупкую с виду женщину, дворянчики с лихвой поплатились за излишнюю самонадеянность.

Первый — улетел в кусты, отправленный туда знакомым уже мне приемом броска через бедро. Завершая начатое движение, Эрин тут же резко присела вниз и ушла на разворот, делая подсечку второму подбегающему к ней противнику. И как только в юбке не запуталась?! Не ожидавший такой прыти дворянчик, рухнул, как подкошенный, со всего маху уткнувшись в землю лицом.

«Пустой шаг». Ничего себе! И где она вообще таких умений набралась? Этому же только на боевом факультете Академии обучают, да и то только самых способных к рукопашному бою.

Невероятно!

Вот так путешествуешь с красоткой, танцуешь с ней, целуешься, а потом наблюдаешь, как она с хладнокровием наемного убийцы умело раскидывает в стороны пьяных мужиков.

Эти мысли пронеслись в моей голове, пока я добежал до места потасовки. Подоспел вовремя, потому что дальше Эрин бы одна уже не справилась. Видимо, увидев сокрушительное поражение своих товарищей, третий молокосос решил играть не по правилам и уже успел обнажить тонкий парадный меч, годящийся больше для красоты, чем для реального боя.

Но даже такое, почти игрушечное оружие вполне могло принести серьезный вред, если получить удар по ничем не защищенному телу.

Принимая клинок на широкое лезвие боевого кинжала, на празднике заменившего мне привычный меч, я подшагом сократил расстояние и вырубил последнего противника незамысловатым ударом кулака в лицо.

Больше дееспособных и желающих подраться на поляне не осталось. Два противника Эрин со стонами отползали в сторону, не выказывая более агрессивных намерений, а третий так и остался валяться на земле. Полагаю, в себя он придет не скоро.

Сама моя спутница уже помогала подняться на ноги зареванной девочке, поглаживая ее по голове и что-то тихо, успокаивающе приговаривая. На меня она не обратила никакого внимания и я почувствовал некоторую досаду. Не то, чтобы я ожидал от нее горячей благодарности. Но… да ожидал!

И лучше всего, если бы она выражалась не на словах. В конце концов, нас совершенно не вовремя прервали в такой романтический момент, когда я уже почти уговорил свою недотрогу стать чуть более благосклонной ко мне.