В любви и на войне все средства хороши! Книга 2 (СИ)

Моя спутница от неожиданности сама прижалась ко мне крепче, с немалой долей опаски поглядывая в сторону противоположной камеры. А я попытался хоть как-то успокоить и образумить ее обитателя, спокойно увещевая

— Ты заговариваешься, старик. Сам уже не понимаешь, о ком говоришь! Ложись, проспись и не цепляйся к добрым людям понапрасну. Мы женаты.

— Добрые? Это вы-то, бесстыдники?! Сидя ночью в тюрьме в одной камере, под одним плащом и занимаясь под оным всякими непотребностями? При этом, даже не будучи осененными священными узами брака! Думаешь, не вижу… не знаю? Нет у вас брачной татуировки! И не было никогда, обманщик!

И вот тут я почувствовал, как у меня лопнуло терпение. Точнее, в душе-то я оставался на диво спокоен, зато моя тщательно отыгрываемая роль требовала адекватной реакции на подобные оскорбления, неподдельно растаивающие «любимую девушку». Поэтому, перестав себя сдерживать, я в негодовании крикнул в ответ, отвечая на последнее из утверждений:

— Да мы для этого и приехали сюда! Просто не успели провести обряд. А в душе моей Рина давно уже жена мне!

Сказал, и сердце екнуло странно.

Смешно просто! Пора прекращать уже весь этот балаган, тем более, что лишнего внимания стражников я не жаждал. А нам уже не раз стучали в дверь, что-то неразборчиво ворча из-за толстой створки. Не хватало еще, чтобы, раздраженные криками из камер, они нас утихомиривать пришли.

А старика вцепился, как клещ и глазками своими, из под кустистых бровей поблескивающих, буравит.

— Значит, любишь ее?

Пришлось подыгрывать дальше, спасая легенду:

— Люблю!

— И женишься что ли? — вот приставучий попался!

— Женюсь!

— Ну, смотри, сынок, ты сам это сказал, — вдруг совершенно другим, спокойным голосом произнес старик. — Никто тебя за язык не тянул.

А потом торжественно провозгласил:

— Властью, дарованной мне Отцом Вседержителем, взываю я к вам, чада! Готовы ли вы связать свои жизни и судьбы пред ликом Его, в священный день Возрождения Пламени?!

— О чем это он? — опасливо покосившись на застывшего соляным столпом нищего, прошептала мне на ухо Эрин.

— Понятия не имею! Совсем сбрендил старый. Возомнил себя жрецом.

— И что теперь делать? Не отстанет, ведь, похоже.

И тут же, словно в ответ па ее слова, старик посмотрел на нас недовольно и рявкнул:

— Ответствуйте! — а затем прикрыл глаза, как будто внимательно прислушивался к чему-то ведомому лишь ему одному.

А я поспешно зашептал Эрин на ухо:

— Надо подыгрывать. Иначе своими воплями он точно привлечет сюда стражу. А они со скуки могут и проверить: женаты мы на самом деле или нет? Это поставит под угрозу нашу легенду. С сумасшедшими лучше не спорить. Лучше уж сделать вид, что все происходит по-настоящему. Он получит, что хочет и успокоится. А мы хоть остаток ночи сможем в тишине доспать.

— А вдруг… — замялась женщина, пряча от меня взгляд. — Это ведь точно не по-настоящему, да?

— Конечно! Ты когда-нибудь вообще слышала о… — но закончить свою мысль я не успел, прерванный громовым воплем, потерявшего терпение старикана:

— Ответствуйте, нечестивые!!!

— Играем! — быстро шепнул я Эрин и, не удержавшись, прикоснулся к виску мимолетным поцелуем, а потом сразу же переключил внимание на «жреца». — Прости нам невольное промедление. Внимаем тебе, отче!

— Готовы ли вы связать свои жизни и судьбы пред ликом Его, в священный день Возрождения Пламени?! — упорно повторил он фразу, кажущуюся до ужаса истинно ритуальной.

Утешало лишь одно: то, что в настоящем брачном обряде таких клятв точно не было. Я знал это, потому что уже не раз присутствовал на свадебных церемониях у друзей. И все было гораздо проще. Жених с невестой приходят в храм всех богов, который есть в любом городе. Перед главным алтарем обмениваются клятвами и ритуальными браслетами, которые в момент соединения судеб молодых, превращаются в несводимые татуировки.

Сначала узор почти незаметен: узкая контурная линия коричневатого цвета. Но после прохождения первой брачной ночи узор наливается яркими красками, подтверждая тем самым произошедшую завершающую стадию обряда.

В нашем случае не было ни храма, ни алтаря. Да и браслетам взяться было неоткуда. Имелся только какой-то сумасшедший старик, возомнивши себя жрецом непонятного, одного ему известного бога. Потому что лично я ни о каком Всеблагом Вседержителе и слыхом не слыхивал.

Так что беспокоиться не о чем! Все это лишь ничего не значащий спектакль. Поэтому я с легким сердцем ответил то, что по-настоящему планировал сказать еще очень и очень не скоро.

— Готов!

И тут же услышал эхом отозвавшийся женский голос:

— Готова…

Часом раньше…

Время уже перевалило за полночь, но народ и не думал сворачивать праздник и расходиться по домам. Со стороны площади и соседствующего с ней городского парка доносились веселые голоса, смех и задорная музыка. Темное небо то и дело окрашивалось разноцветными всполохами под довольные возгласы и улюлюканье довольной красочным зрелищем толпы.