В любви и на войне все средства хороши! Книга 2

Я лежал, неверяще глядя на нее, все еще не в состоянии принять то, что она смогла со мной только что провернуть. Простейший, базовый, но от того не менее неожиданный и эффективный бросок через бедро! Да как она вообще это сделала?! Тоже мне, хрупкий цветочек, овечка невинная! И какие еще сюрпризы скрывает за показной неприметностью и покладистостью моя спутница?

Удивила, так удивила, нечего сказать. Однако замешательство мое длилось недолго, уступив место чувству уязвленного мужского самолюбия и какому-то шальному азарту. Раз не получилось призвать ее к порядку с помощью нарочитой грубости и командного тона, попробую сделать это по-другому. И пусть потом не жалуется, что я использовал ею же подсказанный способ борьбы с паническими состояниями. Видят боги, я пытался до этого не доводить!

Резкий рывок, перекат и вот уже Эрин лежит на полу, распластанная под весом моего тела, а я, чуть приподнявшись на одной руке, чтобы ее не раздавить, с усмешкой констатирую факт:

— Это была истерика, Эрин. Так что не обессудь, — и, не дав ей времени опомниться, властно смял ее рот своими губами в долгожданном поцелуе.

В первый момент она попыталась было отстраниться, но вторая рука, которой я уберег ее голову от столкновения с полом, не дала этого сделать. Спустя несколько секунд сопротивление начало угасать, пока вовсе не сошло на нет. И женщина ответила на мой поцелуй!

Да так горячо и самозабвенно, что я сам чуть не потерял последние остатки самообладания. А ведь просто хотел наказать ее, приструнить, поставить на место. Впрочем, какой смысл врать самому себе? Я просто хотел ее. Сильно. Необъяснимо. И какие бы отговорки я себе не придумывал, а сути дела это не меняло.

Поцелуи все длились и длились, переходя один в другой, и не было сл оторваться друг от друга. И лишь когда уже стало не хватать воздуха, я с неохотой прервался, не торопясь, впрочем, далеко отстраняться. Тяжело дыша, мы смотрели друг на друга и я тонул в ее глазах с нереально расширившимися зрачками, а в крови гуляли хмельные искорки, переполняя меня теплом и бесшабашной радостью. Только мне было этого мало. Чувствовалось, что зайди я дальше — смогу получить много больше, горячее, прекраснее.

— В следующий раз предпочту, чтобы это была пощечина, — нарушил тишину хрипловатый и явно смущенный голос странно на меня смотревшей Эрин.

Вот, зараза! Такой момент испортила. Или она пытается доказать мне, что наши поцелуи ей безразличны? Не дождется! Тоже мне, нашла дурака наивного, адепта зеленого.

— Обязательно так и сделаю, — коварно усмехнувшись, подался еще ближе и прошептал почти в самые губы: — Но только в следующий раз.

А потом снова припал к ее сладким губам. На этот раз действовал не спеша, без напора: лаская, соблазняя, уговаривая. Пил ее вкус, наслаждаясь сначала вновь нерешительными, а потом все более смелыми и жаркими ответными движениями ее губ и языка. Руки мои уже смело оглаживали нежный стан, подбираясь к пуговицам женской рубашки. Коленом мягко, но непреклонно надавил на сжатые ноги Эрин, стремясь развести их и устроиться вплотную к таким манящим, желанным бедрам.

И в этот момент кто-то начал с силой барабанить в дверь.

Боги, за что?!

Эрин.

Нетерпеливый стук в дверь резко привел меня в себя, а раздавшийся за тем мужской голос, просящий позволения забрать ненужную уже бадью, помог мыслям проясниться окончательно и трезво оценить сложившуюся ситуацию.

Я лежала на полу гостиничного номера, распластанная телом распаленного от страсти мужчины, который смотрел на меня сейчас голодными глазами, все так же крепко сжимая в объятиях. Глаза блестят, зрачки расширены, волосы в беспорядке, все тело напряжено. Впрочем, полагаю, сама я в этот момент выглядела не лучше.

Однако в дверь стучали все настойчивее, явно показывая, что без того за чем пришли, не уйдут. Поэтому нужно было что-то срочно делать. Понял это и Рон. Нехотя отстранившись, он с легкостью вскочил на ноги, рывком помогая мне подняться, и пошел открывать дверь. Дождавшись, пока двое здоровых мужиков вынесут наружу бадью, он подошел к столу, не глядя покидал оставшееся в вещмешок и пошел на выход из комнаты.

Уже у самого порога он обернулся, посмотрел на меня долгим взглядом, под которым я самым натуральным образом покраснела, после чего с хрипотцой в голосе пообещал:

— Продолжим позже.

И вышел, мягко притворив за собою дверь.

А я так и стояла посреди комнаты, совершенно растерянная, не зная что делать и куда деть руки, которые так и тянулись к полыхающим от смущения щекам. Ничего себе, сколько тут сейчас эмоций пронеслось! На целый ураган бы хватило. Но очевидным было одно: меня действительно отпустило, словно разжав туго свернувшуюся в нутрии пружину, грозящую бедой, оставив после себя спокойствие и легкое опустошение.

Причем не понятно, что тут помогло больше: моя спонтанная истерика или чудодейственный метод Рона по ее усмирению, но факты были налицо — терапия сработала!