В любви и на войне

– Я от вашего имени посетил его дом по пути из пекарни. Но мадам Питерс сообщила мне, что ее мужа не было дома все утро. Она была – как бы это сказать? – в плохом настроении. Воистину, она наслышана о его злодеяниях. Она грозная женщина. Я бы не рекомендовал вам ходить к ней – уж точно не сегодня.

Но Марта не уступала:

– Тогда что же мне делать? Я с удовольствием приму ваш совет, месье Вермюлен. Мне, по крайней мере, необходимо получить назад мой залог от этого человека. И я буду вам крайне признательна, если вы направите меня к кому-нибудь, кто готов отвезти меня до места.

Он пожал плечами:

– К сожалению, я не могу помочь вам в вашем плане посетить Лангемарк. Это задача, которую я не в состоянии решить. Но я постараюсь найти старину Питерса. Я уверен, что через день-другой он вернется.

День-другой! Прежнее раздражение вспыхнуло, обжигая горло, как горькая желчь, вызванная голодом. Она пыталась говорить спокойно, но ее голос все равно дрожал от гнева.

– Это меня не устраивает, месье. Мне нужно вернуть залог срочно, чтобы я могла найти другого гида, который организует поездку уже сегодня или самое позднее – завтра, так как наши обратные билеты заказаны на пятницу.

Месье Вермюлен вздохнул, затушил сигарету в маленькой тарелочке, в которой уже высилась гора окурков.

– Я сделал все, что мог. Уверен, вы это оцените. Прошу прощения за доставленные неудобства.

Он встал и протянул руку к двери. Марта почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы от осознания безнадежности ее положения. Не могла же она проехать весь этот путь, чтобы потерпеть неудачу на последних километрах!

– Пожалуйста, вы должны мне помочь! – начала она, а потом неожиданно для себя в отчаянии упала перед ним на колени, в мольбе протянув руки. – Я ведь не так много прошу! У меня почти не осталось денег, и я должна найти эту могилу. Я обещала сестре!

Хозяин гостиницы с минуту смущенно смотрел на нее, прежде чем неуверенно взять ее под локоть и помочь подняться.

– Мадам, пожалуйста, встаньте. Вы должны взять себя в руки! В данный момент я больше ничего не могу сделать. – Он подождал, пока она, стараясь справиться с собой, нашла платочек в сумочке, вытерла глаза и высморкалась.

– Теперь я должен вернуться на кухню, чтобы помочь жене, – сказал он. – Иначе она обвинит меня в том, что я увиливаю от работы. Вы будете обедать?

– Думаю, что нет, учитывая обстоятельства, месье Вермюлен.

Мужчина открыл дверь, и, высоко подняв голову, она прошла мимо него в коридор. Затем пошла к Отто, осторожно и сосредоточенно переставляя ноги. В голове не было ни единой мысли, кроме желания выбраться из этой гостиницы, найти тихое место, где она сможет вернуть себе чувство собственного достоинства. Без слов и игнорируя озадаченное выражение лица мальчика, она взяла его за руку и вывела из отеля под палящее солнце.

– Ты делаешь мне больно, мама, – прошептал он, пытаясь освободить руку от ее хватки. – Что случилось? Я думал, мы ждем, когда этот человек отвезет нас…

– Тише, – яростно перебила она. – Мы пойдем в кафе и выпьем кофе. Потом пойдем в булочную и спросим пекаря, где можно найти человека, который обещал отвезти нас в Лангемарк. Раз он не счел нужным прийти к нам, мы пойдем к нему сами.

Глава 16 Руби

Меж строк потертых, местами разорванных страниц книги посетителей «Тэлбот-хаус» явственно читались неизбывная печаль, невзгоды и мучения. Неровные, словно написанные дрожащей рукой строчки, чернильные кляксы, пятна грязи, запах дыма, пота и старых чайных листьев. Что случилось со всеми этими молодыми людьми? Выжил ли кто-нибудь из них? И если да, может, они изувечены и сейчас пытаются приспособиться, найти свое место в мирной жизни? Где они сейчас?

После того как Элис отправилась на почту, Руби снова стала изучать записи; ни на что особо не рассчитывая, она просматривала колонки имен, званий, дат, полков. Особенно внимательно вчитывалась в записи, оставленные солдатами из полка Берти. Ни одного знакомого имени. Но, может быть, они знали ее мужа? Может быть, они вместе бывали в «Тэлбот-хаус»? Были ли они рядом с ним, когда настал его смертный час?

Что огорчало ее больше всего, так это нарочито веселые комментарии, наверняка призванные скрыть ужас, который испытывали эти люди перед перспективой возвращения на те чудовищные поля сражений. «Возвращаюсь снова бить бошей, – писал один из солдат. – Пусть катятся в ад!» Некоторые надписи вызывали у нее улыбку: «Этот фарс будет иметь ошеломительный успех, он довольно долго продержится в репертуаре». Читая другие, она чувствовала, как глаза набухают слезами: «Пока у меня есть силы, я буду бороться, чтобы спасти свою страну» или: «Если я попаду в рай, пусть он будет похож на “Тэлбот-хаус”!»

Руби дошла до последней страницы последней книги, прочла последнюю запись от 11 ноября 1918 года, сделанную рукой капеллана: «Наконец-то все закончилось. Молю Бога, чтобы мы никогда не забыли всех тех, кто страдал и умер. Ф. Клейтон».

Она закрыла книгу и почувствовала на себе взгляд священника.

– Ни одного упоминания о твоем Берти?