В любви, как на войне

Когда Мишке было двадцать лет, он работал на алмазных месторождениях вместе с русскими и украинскими геологами, нанятыми американской компанией. "Хорошее было время, – вспоминает он. – Мне и сейчас по ночам снится. Алмазные жилы – как вены на руках человека, в одном месте проступают, их видно, в другом пропадают, уходят вглубь. В сезон дождей вода размывает землю и видно, как поблескивают алмазы. Но копать в сезон дождей нельзя, слишком много воды. И потом, никогда не знаешь, что блестит – алмаз или кварц. Я только однажды нашел алмаз просто так, на берегу реки. Но он был мелкий, и оценщики заплатили за него немного. Мы хорошо работали на жиле, но потом пришли ребелы, и мы убежали. Когда я удирал, мне Дробью попали в спину".

Мишка задирает рубашку, чтобы показать следы Ранения. "Дикие места и дикие люди, – продолжает он. – Мы жили в деревне Боджибу. Колдун там имел большую силу. Он убедил одного местного сумасшедшего старателя в том, что его шахта даст много алмазов, если пролить туда кровь белого человека. И этот придурок замочил одного ливанца, собрал его кровь в калабаш (сосуд) и отнес в шахту. Но дело раскрыла полиция. Слишком много было сплетен и разговоров.

Самый крупный был скандал, когда пропал мальчик семи-восьми лет. Его труп с вырезанными внутренними органами потом обнаружили в заброшенной хижине.

Колдовство, ни у кого не было сомнений. Полиция похватала всех без разбору, человек сорок. Их посадили в крохотную камеру, где уже сидел арестованный ребел.

За ночь все задохнулись. Выжил только ребел – он подтянулся на руках к единственному зарешеченному маленькому окошечку и провисел на нем всю ночь, никого не подпуская".

Алмаз – самый крепкий в мире камень, и добыть его могут только крепкие люди, готовые тащить удачу за волосы. В этих равнодушных к правосудию местах, где нет закона ни божьего, ни людского, сгинуло немало народу. Солнце прокаливает их кожу, проникает в кровь, сушит их ткани и разрушает нервы, пока они не заболевают умственно и физически, опускаются до животного уровня, посылают к чертям все десять заповедей и быстро вгоняют себя в гроб алкоголем. Русские это называют тропикозом. "Эй, приятель, у тебя тропикоз!" Это намек на то, что Африка тебя доконала.

Профессия старателя – это организованный риск, кодекс походной чести и сожженные джином и виски желудки. А еще алмазная болезнь, которую подхватывают все, даже самые матерые и циничные. Слепая вера в то, что однажды тебе блеснет твой самый большой алмаз. Старатели прошлых лет – это не увенчанные славой герои из разных стран, среди которых было немало русских, украинцев, белорусов. Подобно игроку, которого затягивает постав-денная ставка, их держали в заколдованном кругу былые мечты, надежды, растраченные деньги и время. У них не хватало решимости встать из-за стола и заявить: "Все кончено. Мы и так уже проигрались в пух". Ногами они глубоко увязли в этой проклятой земле.

– Было время, когда мы спали на автоматах в буквальном смысле, – рассказывает Алекс (так на английский манер все зовут русского Сашу, застрявшего в Сьерра-Леоне на пять долгих лет). – После того как однажды ночью на нас напали, я съездил во Фритаун и купил два автомата. Было довольно жестко на них спать, но это лучше, чем бежать через лаз в крыше, когда в дом врываются бандиты. Но даже с оружием спали мы плохо. Над домом росло дерево манго, и каждый раз, когда плоды падали на железную крышу, мы просыпались и думали: "Что это?" После нападения мы подружились с южноафриканскими наемниками, которые работали на алмазные компании. Это были люди без комплексов и дурацких принципов. У них был простой, но чрезвычайно эффективный способ борьбы с ребелами. Ночью они окружали лагерь ребелов и вырезали всех, кроме одного. Оставшемуся в живых они показывали всю картину смерти, потом отпускали его со словами: "Иди и расскажи остальным". Потом слезливое мировое сообщество возмутилось, что с бандитами расправляются таким нецивилизованным способом, и наемники ушли.

– Скажи, а ваши рабочие не пытались воровать алмазы?

– Ты не представляешь себе, что такое глотать необработанный алмаз без оправы. Это не похоже на то, как аристократы после революции вывозили перстни в желудках. Алмаз без оправы режет внутренности так, что рабочий сознается во всем и просит только одного: отправить его к доктору.

После того как ему сделают операцию, хозяин его оставляет на приисках. Потому что точно известно, этот человек больше не будет воровать алмазы подобным образом.

В столице Сьерра-Леоне Фритауне алмазами и золотыми слитками торгуют, как у нас семечками на базаре. Всякие сомнительные личности заходят во двор дома и предлагают "честно, без обмана" самые настоящие алмазы, игнорируя тот факт, что за нелегальную торговлю алмазами полагается пять лет тюрьмы.