В любви, на войне и в школе все средства хороши

Рик был одним из тех мятежных студентов, чьи экстремальные стрижки абсолютно сочетались с их странной одеждой. Время от времени я видела его с булавкой в ухе вместо серьги. Насколько я могла сказать, он никогда серьезно не относился к школе, и тем более не выказывал интереса к школьному совету. Его единственным беспокойство по поводу занятий было высидеть школьные дни, чтобы иметь возможность отрываться на вечеринках в выходные. В прошлом году у нас были с ним занятия, и каждый понедельник он приходил и громко всем рассказывал о своих похождениях в выходные. Большинство из его приключений состояли из того, что он пил пиво и вырубался.

— Рик Деброк? — сново повторила я. — У него достаточно хорошие оценки, чтобы участвовать?

— Наверное, — сказала Обри. — Они дали ему контрольную. Слоган его кампании "Веселись, веселись, веселись с Риком".

Я взяла ножницы, но ничего не вырезала.

— Думаешь, он наберет много голосов?

Обри наклонилась над плакатом и вывела "С" по трафарету.

— Большинство людей не примут его всерьез. Но опять же, многие не принимают всерьез совет, поэтому они могут проголосовать за него просто по этой причине.

— Он не настолько дикий, как кажется, — сказала Челси, положив трафарет на свой плакат. — Он просто создает видимость.

Мы обе посмотрели на неё скептически, и она добавила:

— Моя сестра несколько раз ходила с ним на свидания. Она клянется, что он на самом деле очень умный.

Младшая сестра Челси, Адриана, проходила через то, что мы называли "бешеный этап".

Казалось, у неё было намерение проколоть каждую часть своего тела, и не носила ничего, кроме черного, целый год.То, что она встречалась с Риком совершенно не подтверждало его нормальность.

Я положила кусок бумаги для рамок на плакат и отрезала нужную длину.

— Ну, я думаю, я не могу рассчитывать на голоса готов, любителей вечеринок и тех-кто-ненавидит-школу-из-принципа.

— Может быть, если мы немного подправим твой образ, ты сможешь рассчитывать и на них тоже.

Челси помахала ручкой в моем направлении, как будто она была феей-крёстной, превращающей меня из посудомойки в приемлемого кандидата. — Попробуй почаще бурчать и повторяй слова всех хеви-металл песен, которые ты знаешь.

Я сосредоточилась на плакате.

— Большая часть людей не будут голосовать за Рика Деброка. Он половину времени настолько пьян, что не может найти школу.

Голос у меня за спиной сказал:

— Это было оскорбление?

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Логан стоит сзади меня. Я сжала зубы. Сколько времени он подслушивал и, что более важно, почему подруги не сказали мне об этом? Я подрезала уголки бордюра и сказала ровным голосом: — Это не было оскорблением. Это было наблюдение.

Логан плюхнул рюкзак на пол и сел рядом со мной, почти светясь от счастья.

— По-моему, это звучало как оскорбление.

— Ну, я полагаю, это еще одна область,в которой мы расходимся во мнениях.

Он наклонился ко мне и, голосом таким тихим, что могла слышать только я, сказал:

— Перестань выкручиваться, ты, плутовка. Ты проиграла пари.

— Это не было оскорблением, — настаивала я. — Рик много пьет. Это подтвержденный факт и одна из тем его кампании. И как это может считаться оскорблением? Я не проиграла пари.

Я взяла несколько вырезок в форме звездочек и взглянула на подруг. Они быстро перевели взгляды с меня на свои плакаты, работая над ними с таким усердием, как будто они совершенно не подслушивали, но я знала, что они будут пытать меня по поводу этой маленькой перепалки, как только Логан уйдет. Это был еще один луч солнечного света, который он внёс в мою жизнь.

Логан постучал пальцами по полу.

— Я предполагаю, что, возможно, ты не понимаешь что такое оскорбление. Кроме того, ты плевалась оскорблениями так долго, что, вероятно, ты их уже не замечаешь. Примерно так же, как с духами, которые ты пользуешься.

— Ясно, — прошипела я. — Может быть, ты тогда прояснишь это для меня. Например, если я велела бы тебе... скажем, упасть замертво, это было бы оскорбление или просто инструктаж?

— Видишь, ты не можешь прожить и трех секунд, не начиная снова.

— Я не проиграла.

Он поднял одну руку в знак протеста и уронил её себе на колени.

— Хорошо. Я могу закрыть глаза на это, но ты должна начать заново. Ты должна продержаться неделю с этого момента, никого не оскорбив.

— Я проведу так две недели.

— Отлично. Две недели.

Я сразу же пожалела, что добровольно вызвалась на дополнительную неделю, но я не пыталась взять слова обратно.

— Давай установим правила, — продолжил он. — Просто чтобы мы с тобой пришли к пониманию касательно определения оскорбления. Если это не добрая вещь, и не то, что бы ты хотела услышать о себе, то это оскорбление и ты проиграла пари. Согласна?

Я хотела сказать ему, куда он может пойти со своими правилами и своим дурацким пари, но он никогда не позволил бы мне пережить это. Он бы все еще звал меня плутовкой и пронырой на праздновании десятилетия с окончания школы. Этот спор задел мою гордость.

— Согласна.

— Итак, куда ты хочешь пойти с Дугом на свидание?

Он ждал оскорблений. Я со собиралась так просто сдаваться.