В людских и лесных дебрях

— Там, где находится горное озеро (по-татарски Шира-Куль, горький вкус воды происходит от растворенных в воде значительных количеств глауберовой и магнезиальной солей), некогда был город татар-уйгуров, которые в свое время господствовали во всей Азии. В этом городе находилось святилище, где покоились последние из уйгурских владык, под тяжелым камнем со священными знаками. Пришел великий Чингис-Хан-Темуджин, убил мужчин, чтобы исчезли навсегда с земли уйгуры. Тогда распался камень на могиле уйгурского хана, а тень его, появившись, воскликнула: «матери, жены и дочери уйгуров! Плачьте горькими слезами ненависти и проклятья, так как пришел последний час для нашего народа!» Исполнили этот наказ уйгурские женщины, и воины Чингис-Хана взяли их в жены и ожидали веселья, песен и танцев, гибких, как тростник уйгурок, увидев же их, льющих слезы и посылающих проклятья, впали в ярость завоеватели и убили всех. Но и трупы мучениц постоянно плакали, и было этих слез так много, что котловина, в которой стоял город, наполнилась горькой водой. Город был затоплен, а над ним шумят и бушуют волны Шира-Куль, так как там, в бездне, мечутся отравленные ненавистью, последние владыки некогда могучих и доблестных уйгуров…

Эта легенда содержит черты азиатских преданий, но, несомненно, является значительно более древней этих городских руин, которые видел на дне Шира наш отважный Гак. В воспоминаниях известного российского исследователя Мартьянова, есть упоминание, что татары видели на дне Шира развалины домов и стен. Как я уже упоминал, котловина Шира является местом еще продолжающихся геологических процессов, а дно озера подвергается внезапным подъемам и опусканиям. Могло так случиться, что какие-то татарские постройки, и даже мечеть, опустились вместе с частью берега и оказались залитыми озером. Когда его дно поднялось на более значительную высоту, татары смогли разглядеть в воде развалины затопленных домов, и тогда родилась легенда, так как люди любят таинственные романтические рассказы, находя в них отдых после обычных трудов серой ежедневной жизни.

— А колышущийся в воде человеческий скелет? — спросили мы вместе. И тотчас же нашли ответ, потому что вспомнили мрачный рассказ маленькой печальной татарки о прибывающих сюда на берега Шира, несчастных женщинах-невольницах, которые ищут в бездне озера вызволения от несносных уз жизни. Разве не могли бы волны Шира занести в руины подводного города тело одной из утопленниц? Зацепившись за что-то ногами, осталось оно, превратившись в скелет, на долгие, долгие годы в глубине этого умирающего озера, где бактерии Beggiatoa воюют с последними всплесками жизни в озере, сами безотчетно стремясь к смерти?

Все это представляется таким простым, понятным и возможным, но среди безлюдных пространств, наивности и предрассудков Азии — таким таинственным, романтичным и трогательным!

IV. Среди цветов

Озеро Шира, на востоке и на западе, где громоздится хребет Кизыл-Кая, имеет по берегам горное поднятие. Его характер — невысокое плоскогорье, покрытое буйной травой. Это плоскогорье отделяет котловину озера Шира от котловины другого озера Ит-Куль. В высшей части плоскогорья, в нескольких местах мы встретили значительное нагромождение белемнитов и окаменевших раковин, характерных для этих геологических отложений, среди которых всегда лежат более толстые или тонкие слои каменного угля. Были это преимущественно, так называемые аммониты.

За плоскогорьем растянулось громадное пространство степи, охватывающее полосу гор, поросших хвойными деревьями; эти горы с трех сторон окружают озеро Ит-Куль, несколько большее озера Шира.

В один день мы отправились в научную экспедицию на озеро Ит-Куль с целью выяснения характера этого водного бассейна.

Когда мы пересекали степи между Шира и Ит-Куль, наше внимание задержало громадное количество цветов, разноцветными пятнами украшающих зеленый фон степи. Большие экземпляры белых и желтых лилий с чашечками, достигающими двадцати сантиметров, как прекрасные букеты поднимались высоко над травой, распространяя вокруг сладкий упоительный запах; несколькими шагами далее, как восковые свечи стояли неподвижно так называемые степные ночные фиалки. Это растение обладает одним стеблем, покрытым пятидесятью-восьмидесятью мелкими белыми, как бы восковыми, цветами, своей формой, напоминающими цветок орхидеи и как она хищными; потому, что многочисленные мелкие насекомые в их привлекательных чашечках находят неминуемую смерть.