В ловушке

Он едва ли сказал мне хоть слово в течение этих четырех дней. Почти каждый раз, когда он приходил, я лежала в постели. Он каждый раз с надеждой в глазах, посматривал на стол и, похоже, был огорчён (разочарован?), что я ничего не настрочила. Если он сейчас зайдет и увидит меня, вероятнее всего, будем считать, что его день задался. Не хочу, потворствовать ему. Порой я смотрю на него так, будто провоцирую — хоть что-нибудь сказать. И порой он выглядит так, будто сам хочет что-нибудь сказать, но потом решает, что не стоит. Что он вообще себе думает?!

Время идёт, а ничего не происходит. И чем дальше, тем больше я прихожу в замешательство. Я точно больше не испытываю страха. Наверное, всё длится уже настолько долго, что можно утверждать, страшнее пока не становится.

Здесь я уже десять дней. Интересно как там мама. В безумном отчаяние, наверное. Может ходит на всякого рода терапии, чтобы отвлечься от своего горя. Или сидит на диване, а рядом с ней женщина полицейский, как персонаж в каком-нибудь сериале на ТВ. Ведет себя, как настоящая заботливая мама, будто ей не всё равно. Интересно, полиция меня до сих пор ищет. Может на сегодня они уже бросили поиски. Может быть, прошло уже столько времени, что и надеяться уже бессмысленно.

Я всё думала о Сэл. Плохо ли ей? Она вообще хоть что-нибудь чувствует? Гложет ли её чувство вины и обиды?

Сэл. Даже не знаю с чего начать. Начну-ка с самого начала. Она переехала сюда из Эдинбурга, с предками и маленьким назойливым братцем, чуть больше года назад. Пока Сэл не переехала, я была такой хорошей подружкой с Теми Девчонками из школы, кто считают себя лучше остальных. Я всегда была как бы с краю, ни с кем не сближалась. Я никогда не думала, что не имение лучшей подруги, лишает меня чего-нибудь.

Ещё в первый раз, когда я увидела её, знала, что рано или поздно мы будем подругами. Просто знала и всё. Она сидела в углу комнаты отдыха, рисуя какие-то каракули у себя в блокноте. Никакого тебе ореола застенчивости новенькой вокруг неё не ощущалось. У неё обалденные волосы и красивая одежда. Не то, чтобы я настолько поверхностна, но подобные вещи обычно помогают, когда ты решаешь стоит ли напрягаться, чтобы завести знакомство или нет. Ладно, может я и поверхностная, но не больше других.

Я плюхнулась на сидение рядом с ней и спросила, что она пишет. Это был рассказ. И это нас объединяло — мы обе любили писать. Вот так мы первый раз разговорились. На самом деле, прежде, я ни с кем не обсуждала свою писанину. Учитель Английского не в счет. С тех пор мы с Сэл стали болтаться вместе, сначала в обеденное время, а потом на переменах и в свободное от учебы время. Кажется с каждым днем мы проводили друг с другом всё больше и больше времени. Я перестала тусоваться со своей привычной компанией, а те даже и не заметили.

Когда с момента нашего знакомства прошло уже около месяца, я подумала, что готова сделать Следующий Шаг. Это большой шаг, пригласить того, с кем видишься все время в школе, тусоваться и вне её. Но я точно была готова. Я пригласила Сэл в пятницу к себе домой, пока мама ездила навешать свою подругу в Лондоне.

Мы заказали пиццу и плюхнулись её есть на диван. Я еще кое-что про неё узнала: любимая пицца — пепперони, мы обе считали, что социальные сети — они для неудачников; она хотела стать адвокатом или писательницей или морским биологом или звездой бродвейского мюзикла; она была по уши влюблена в Криса, в мальчика из её старой школы, но она никогда никак не проявляла как-нибудь свои чувства и он ничего не знал, а сейчас, конечно было уже поздно, потому что он живет за 200 миль отсюда. Мне казалось всё это несколько не убедительным, но я не обращала на это внимание. Просто сидела и слушала.

В общем, я была больше, чем немного взволнована (в душе, конечно), по случаю возникновения у меня Новой Лучшей Подруги. Ни то, чтобы у меня была прежде другая, а Сэл заменила её. Сэл подходила мне. Она всегда была счастлива, и это никогда меня не раздражало. Всё было в меру. Она была чертовски оптимистична. По поводу всего. Такой уверенной, что мы обе получим от жизни именно того, чего хотим. Хотя должна была бы понимать, что это невозможно.

Мы с Сэл стали неразлучны. Я практически жила у неё дома все выходные. Моя мама, казалось, не возражала. Думаю, это утраивало нас обеих: она делала вид, что бездетная и ничем не обременена, а я делала вид, что у меня есть мама, которая на самом деле любила меня. Ну, и про папу тоже не забудем.

Однажды вечером, как раз на кануне Рождества, я осталась заночевать у Сэл (мы заказали китайскую еду, купили вина, и смотрели "Молокососы" на ДВД). Мы уже собирались ложиться спать и чистили зубы перед зеркалом в ванной. Я потянулась за полотенцем и Сэл, перехватив мою руку, спросила, — Что это?