В ловушке безысходности (СИ)

В следующий миг вижу почему-то асфальт и лужу перед лицом – видно, упала, и даже не почувствовала. Мимо проходит какая-то женщина, под руку с какой-то аккуратной девчонкой, на пару лет младше меня, и та смотрит с таким брезгливым презрением, будто я сама – такая же грязь, как та, в которую упала по пьяни, и душа привычно наполняется до краёв смертельным ядом. Хочется крикнуть вслед что-то такое, чтобы ей, такой счастливой в своём неведении, тоже было больно, хоть чуть-чуть, хоть на сотую долю так же, как нам – детям, которые никому, кроме себя, не нужны.

Эта боль, этот яд никогда не оставят меня… никогда…»

- Госпожа, – сквозь сон я почувствовала, что меня кто-то легонько трясёт за плечо, – Госпожа, не упрямьтесь, просыпайтесь!

Меня развернули, как куклу, заставив поморщиться от ударившего в глаза солнечного луча. Не хочу просыпаться. Ничего не хочу, кроме как остаться одной, прореветься, чего не позволяла себе даже в детстве, и найти, наконец, хотя бы жалкое подобие покоя.

- Госпожа, вы что, плакали?! – Заохала и запричитала экономка, с неожиданной силой потянув за руку вверх, – Стряслось что-то? Неужто вы из-за скорой свадьбы? Не стоит, не стоит, госпожа. Ваш жених пребывает сегодня, вы должны быть красивой, как никогда. А будете плакать – глаза опухнут и покраснеют.

Едва сдержалась, чтобы не выругаться вслух. Даже не представляю, какое невероятное облегчение я бы испытала, если бы в один прекрасный день могла бы послать всех этих людей, что считают меня глупой куклой, в продолжительные, детально прописанные экскурсии по всем задним точкам и половым органам, не боясь неприятных для себя последствий. Будем держать кулачки, чтобы однажды у меня представилась такая возможность. Это был бы просто праздник жизни.

- Я больше не буду, – по-детски пообещала я, глупо улыбнувшись.

Вот зря я это сказала. Говорили же: не зарекайся, хуже будет! Уже через полчаса мучения, в которое они превратили прихорашивания, мне хотелось уже не рыдать, а выть волком от безысходности. Чего только не проделывали с моим несчастным телом! Четыре часа мы провели только в ванной – отмывая, натирая, потом вообще посадив в грязевую ванну, и снова отмывая… Задействовали буквально всё: репейное масло для волос, глину для лица и тела, молоко, яйца (тут закралось справедливое подозрение, что из меня хотят сделать омлет), настойки мяты, отвары ромашки, лимонный сок, и прочее, и прочее… Выползала я из ванной буквально на руках у служанок, как полудохлый, но отполированный (слабое утешение перед смертью) червяк. Но, как выяснилось, это были только цветочки, и над моим уже полутрупом продолжили издеваться самозабвенно, со знанием дела и одинаковыми садистскими улыбочками, от паники при виде которых ничуть не спасал ни опыт общения с самыми странными личностями, ни просмотры ужастиков. Но ничто – повторяю, ничто! – не смогло затмить то, что мне принесли. Апофеозом этого адского дня стало платье… с железным каркасом килограммов в тридцать под юбкой, для объёма.

Едва в комнату внесли это «чудо из чудес», меня обуял дикий ужас, и я наконец-то в полной мере осознала, в каких именно ситуациях действительно приходит он – тот самый белый, пушистый и хищный северный зверёк.

- Не-ет, – не выдержав произвола, с отчаянием высказалась я, – Только не говорите, что мне придётся это надеть.

- Вам придётся это надеть, – жестоко убили во мне последние надежды.

- Ну зачем? – Мне всё-таки было интересно, чем же руководствуются хозяйствующие тут куриные мозги (это я отнюдь не про экономку и служанок – они, видимо, просто выполняют приказы), – Зачем одевать каркас, если ваш недоразвитый мирок всё-таки уже додумался-таки до кринолинов?!

- Традиция, госпожа, – робко вякнула молоденькая служанка.

Учитывая то, что я всё это время вынуждена была подчиняться в основном традициям (определённо придуманные алкоголиком, впавшим в крайнюю степень белой горячки), ибо герцог с герцогиней явно хотели от меня именно этого, слово «традиция» подействовало, как красная тряпка на быка.

Орать и плеваться, опять же, нельзя (а жаль, очень уж хочется). Так что с губ сорвался только раздражённый вздох.

- Так, – устало потерев виски, я даже не знала, чтобы сочинить такого вежливого, но отражающего суть и направление моих мыслей, – Я не знаю, кто и почему считает, что мне надо это одеть, но я категорически не согласна с этим… человеком. Безусловно, я искренне стараюсь стать настоящей леди, но я не железная, в отличие от этого жуткого каркаса. Давайте так: вы уносите это пыточное сооружение, а я оставляю при себе всё, что думаю о ваших традициях?

Те похмурились, поохали, поахали всласть, но всё-таки послушались, и на душе стало чуть легче ввиду устранения основной угрозы жизни и здоровью.