В ловушке гарпий

Это движение обдумано мною заранее и позволяет наблюдать за показаниями маленького прибора, покоящегося у меня на ладони. Он вовремя подскажет, если на расстоянии нескольких метров от меня в этом направлении находится живое существо. Затем я повертываю ладонь в другом направлении.

Стоп! Как мне показалось, стрелка чуть дрогнула. Почти неуловимое отклонение, значение которого пока не совсем ясно. Оно может означать и не то, что в данном случае меня интересует. К примеру, присутствие кошки, собаки, даже канарейки. Высокая чувствительность прибора — одновременно и его главный недостаток.

Да и косые лучи солнца мне мешают. Поэтому, подождав немного, я звоню третий раз. Разыгрывая роль нетерпеливого и нервного посетителя, я провожу рукой по двери.

Стрелка смещается. Немного, но и этого достаточно. Почти на границе возможностей моего прибора.

В квартире Ленарта находится человек. Не рядом с дверью, но и не так далеко от нее.

Ленарт? Или кто-то другой, интересующийся им?

Это тоже меня не удивило бы. Раз следили за Маноловым, то могли следить и за людьми, связанными с ним по работе. В том числе за Ленартом.

Я отхожу от двери и звоню в квартиру напротив. Проходит полминуты, минута и наконец я слышу где-то в глубине квартиры тихие шаркающие шаги. Шторка глазка на двери приоткрывается и я изображаю на лице приветливую улыбку, что после сделанного только что открытия дается мне не легко.

Мои старания, видимо, не произвели должного впечатления на человека за дверью, потому что шторка глазка падает и шаги начинают удаляться. Я вновь торопливо нажимаю на кнопку звонка. Это приносит свои результаты — старческий голос вопрошает, кто я такой и чего мне надобно.

Затем между нами завязывается мучительный разговор. Старик туговат на ухо, но двери не открывает, и кроме того — не владеет ни одним из языков, на которых я пытаюсь с ним объясниться. Я буквально кричу в дверь, что мне нужен доктор Ленарт и я не знаю, как его разыскать. Старик тоже не знает. Господин доктор, наверное, уехал, он часто бывает в отъезде. Да, живет один, владелец квартиры уже много лет находится за границей.

Это единственное сведение которое мне удалось заполучить от собеседника за дверью. Еще одно мне сообщает его почтовый ящик внизу, наполненный почти до отказа газетами и письмами. Доктор Ленарт действительно отсутствует.

Однако так просто от меня не отделаться. Я достаю блокнот и быстро набрасываю несколько строчек. Потом отрываю листок и опускаю его в почтовый ящик.

Вот так. Если кто-то скрывается наверху, он не устоит и заберет почту. Или хотя бы просмотрит ее. И мое краткое послание, намекающее на некие исчезнувшие материалы, заставит его призадуматься.

Мой визит подошел к концу. Пора отправляться восвояси.

Маленькая площадь погружена в тишину. Повсюду лежат опавшие желтые листья. Солнце уже клонится к закату; его лучи отражаются на оголенных влажных ветках кленов. Все как у нас в каком-нибудь старом софийском квартале, только осень здесь строже и в воздухе растворен непривычно густой запах смолы.

Нужно придумать, где бы перекусить посолиднее. На кофе и сандвичах долго не протянуть.

Обхожу площадь и решаю заглянуть в первое попавшееся на глаза бистро.

Пять—шесть столиков, буфет, стойки с холодными закусками и напитками. Чисто, как повсюду в этой стране. Заведение работает на самообслуживании. Посетителей почти нет, время ужина еще не подошло.

Я останавливаю свой выбор на сосисках с кисло-сладким — на северный вкус — салатом и сажусь за один из столиков. Собираюсь приняться за еду, но замечаю, что привлек чье-то внимание. За стойкой стоит седоволосый мужчина лет сорока — сорока пяти в белом халате и расставляет чистые стаканы. Он разглядывает меня с нескрываемым любопытством. Потом подзывает девушку, сидящую за кассой, и что-то ей говорит. В ответ та кивает и принимается за начатую им работу, а мужчина направляется прямо ко мне.

В его поведении нет и намека на нахальство. Мне любопытно, что же будет дальше…

— Извините, — говорит мужчина, — вы случайно… не болгарин? Если позволите…

Все ясно, эмигрант. Только этого мне не доставало сейчас. Однако его вежливое обращение обезоруживает меня.

— Прошу! — указываю я на стул рядом.

— Костов. Милен Костов, родом из-под Видина.

— Дебрский. Доктор Дебрский.

— Может быть, желаете баночку пива? — оживляется он с неподражаемой непосредственностью.

— С удовольствием, — соглашаюсь я, — но только если платить буду я.

Костов заторопился к буфету, вернулся с двумя банками охлажденного пива. Открыл и поставил на стол.

— Здесь редко встретить болгар, поэтому я и решился, — говорит он извиняющимся тоном. — Но если вам неприятно…

— Вы давно покинули родину?

Костов печально кивает.

— Давно. В пятьдесят четвертом. Но здесь я с шестьдесят первого. А вы?

— Два дня назад приехал сюда в командировку.

— С шестьдесят первого, — повторяет Костов. — Женился, две дочери. — Он обводит бистро взглядом. — Все здесь принадлежит жене. А вон там — моя младшая.