В ловушке памяти (СИ)

— Да. Настоящим огнём и самой жизнью. А ещё жаждой. — он снова улыбнулся вспоминая вкус свободы в момент когда оседлал байк. Свобода Винса жила в нём, адреналином в каждой капле сущности. Мать улыбнулась. Женщина, подарившая ему жизнь, впервые улыбнулась. Прижмурила глаза и засмеялась.

— Возвращайся, сынок, нам есть о чём поговорить.— напоследок проговорила мать.

Сынок? Она реально его так назвала? Что, чёрт возьми, происходит?

Тьма в глазах отца была абсолютно равнодушной. На родной планете было тепло, сияло солнце. Но Хис ощущал эмоциональный голод. Лёд в каждом жителе. Как можно так жить? Как он сам мог так жить? Отец почему-то назначил ему плети. Хис, стоя у столба и чувствуя как отваливаются повреждённые чешуйки на спине от ударов хлыста, пытался подавить в себе ненависть. Ещё одно новое чувство. Ненависть к отцу.

Уже в комнате, он осознал что всё же начинает линять. Чешуя больше не двигалась, превратившись в сплошную массу. Вошедшая мать застала его сидящим на кровати.

— Здравствуй, сынок. — с нежностью проговорила она. Он смотрел на неё и не узнавал. Где та ледяная дама, которую он знал с рождения?

— У меня очень много вопросов. — буркнул он. Она плюхнулась на кровать и уставилась на Хиса с любопытством. — Это у всех так? Отец, он тоже? — прошептал он.

— Нет. Это редкость. Твой отец всё та же глыба льда. — усмешка матери стала горькой.

— Почему я? — он теребил хвост, на пол упали чешуйки.

— Ты выбрал хорошее тело знаешь? Самое лучшее. Именно из-за марсианина в мою жизнь пришли эмоции. — она с грустью погладила круглые уши сына.

— Ты захотела его? А он тебя? — Хис сжал собственный хвост.

— Нет. Я его полюбила и он меня тоже. — из глаз матери скользнули синие капли. Слёзы? — Он был моей целью. Из крови, я узнала всё его прошлое. Потери, очень много. Лидер, гонщик, герой. — щёки матери были покрыты синими ручейками. — Там в окопах, он показал мне что такое желание. Дикое, необузданное. Уже позже я осознала, что это была любовь. Эта истина пришла в тот момент когда он испустил последний вздох. Я не смогла его защитить. Мой отец завершил задание за меня и забрал на родную планету. Тут же меня передали паре, которую выбрал отец. — мама всхлипнула.

— Я узнал что такое желание. Меня как магнитом тянуло к той, что принадлежала моей цели. Это было наваждение. — Хис вздрогнул.

— Но ты не забрал её. Отступил. — мама улыбнулась.

— Да. Она не стала бы моей насильно. — он посмотрел на собственные ладони.

— Поздравляю, ты тоже познал любовь. — она осторожно погладила Хиса по щеке.

— Разве? — он прижался к её ладони сильнее.

— О да. Любовь это прежде всего способность пойти на жертву. — мама его обняла и он как маленький прижался к ней. — Не проходи линьку на этой проклятой планете, заклинаю, сынок. Лети подальше, выбери любой кусок камня. — шептала она.

Конечно же он к ней прислушался. Собственный мир, спокойный, тихий, казался адом. Пока он был на планете на языке ощущался вкус тлена.

Найдя тихую и тёмную планету, Хис врубился на корабле в её толщу и приготовился уснуть, на долгих десять лет.

****

Пробуждение было малоприятным. Выскальзывая из капсулы кокона, он упал на колени. Нещадно рвало серой жижей. Холодный воздух обжигал голое тело. Уже принимая душ он осмелился посмотреть на себя в зеркало. Марсианин. Вместо шерсти плотная чешуя, тёплая и серая. Хвост с хищными острыми шипами. И огонь в глазах. Вот теперь, всё как надо.

Спавший десять лет звездолёт оживал. Накинув куртку, Хис плюхнулся в кресло. Прежде всего надо узнать как она. Поиск позволил найти её гараж в Чикаго. Тот как ни странно работал. Чудесно, он летит на Землю.

Первой кого он увидел у гаража была девочка. Зеленоглазая с длинными белыми волосами. Он сразу понял чья она дочь. Чарли появилась позже, со смехом вышла на улицу. Следом Винни, а за его пальцы держался совсем маленький мышонок. Малыш ковылял, заливаясь колокольчиком. Семья. Ты счастлива, Чарли? Ты, та что научила меня чувствовать, счастлива?

Женщина обернулась в его сторону. На губах улыбка. Значит, да.

Он не мог умереть от старости. Насмешка судьбы. Вечно живущий.

Ему снились сны. Жаркие, полные влажных прикосновений. В этих снах, она принадлежала ему, без принуждения, добровольно. Иногда их соития были нежно тягучими, чаще порывистыми и жестокими. До укусов и царапин. Вжирающиеся друг в друга губы. Чёрт, это было прекрасно.

Реальность же проносилась годами. Он смотрел фильмы, читал книги. Учил языки. Спал, не желая просыпаться. Интересно у кхышту, может быть депрессия? Ответ очевиден.

На десятом году отшельничества он понял что должен с ней поговорить. Пусть она объяснит как жить дальше.

Всё тот же гараж. Он въехал в ворота на мотоцикле и огляделся. Из под капота старой рухляди выглядывала чья-то филейная часть.

— Простите, я хотел бы… — начал он, но был перебит грохотом и смачной руганью. Тот кто был под капотом задёргался и продолжая ругаться, вылез. Девушка? Зелёные глаза, белые волосы. Их дочь. — Простите ещё раз. Я могу поговорить с Чарли? — спросил Хис.