В ловушке сна: маранта

Его губы вновь накрыли мои в коротком поцелуе. Остатки тех эмоций, которые ещё сохранились, вроде умиротворённости и спокойствия, собрались в один комок, переплетаясь между собой, а затем внезапно лопнули, словно мыльный пузырь, разлетевшись тысячами мелких разноцветных частичек.

И моё сознание окончательно погрузилось во мглу.

Глава 9

Скажешь «раз», скажешь «два» –

Так и с плеч голова…

М/ф «Кошмар перед Рождеством»

Тяжёлая дверь, обитая кованым металлом, негромко скрипнула в тишине, впуская запоздалого ночного гостя. Раздались лёгкие шаги, скользнула по поверхности пола размытая тень, и в пустующее кресло устало опустился молодой мужчина.

Аделион и бровью не повёл.

Будущий правитель лератов продолжал медленно вращать между пальцев золотой колокольчик с ошейника его рабыни, самой ценной из тех, что у него были когда-то. Он не сводил немигающего, отсутствующего взгляда с неяркого пламени, горевшего в камине. Только сегодня мужчина наконец полностью осознал, насколько же великолепный дар был ему преподнесён племенем северных орков…

– Что за внеплановый вызов? – С трудом подавив зевок, босоногий повелитель льда, одетый в простую рубашку из выбеленного льна, медленно откинулся на высокую спинку, прикрыв глаза. – Неужели твоё дело столь важно, что не могло подождать до рассвета? Я надеялся поспать хоть немного после долгой дороги.

– Пара часов ничего не решают, – хмыкнул Аделион равнодушным тоном, чем заставил второго лерата открыть глаза и удивлённо на него посмотреть.

Словно чувствуя или же предугадывая подобную реакцию, мужчина поднял руку с зажатым между пальцев золотым колокольчиком, опираясь локтем о мягкий подлокотник. Но голову не повернул.

– Колокольчик с ошейника Карины? – удивлённо вскинул светлые брови молодой лерат и с внезапным волнением сел ровно, потом приподнялся, опираясь на руки и напряжённо оглядывая погружённую в полумрак спальню. – Где она?

– Спит, – негромко усмехнулся Аделион. – Можешь не понижать голос, в ближайшие сутки маленькая маранта вряд ли очнётся.

– Лион, только не говори мне, что ты снова не сдержался. – Разглядев опущенный балдахин в конце спальни и вздохнув, Эмит вновь опустился в кресло, безнадёжно махнув рукой: – Хотя это было предсказуемо. Я так понимаю, её эмоции от появления дархара перекрыли все доводы твоего разума? Её душа осталась цела?

– Ошейник вовремя сработал, – таким же ровным и безэмоциональным голосом ответил наследник Амил Ратана, не сводя пустого взгляда с камина. – Но предупреждение можно было не вплетать вовсе – оно бесполезно. Меня остановила только защита.

– И как далеко всё зашло? – Светловолосый лерат неспешно и задумчиво постучал пальцами обеих рук по подлокотникам, хмурясь и смотря куда-то перед собой. – Странно… Я мог бы поклясться, что всё рассчитал верно… Где я мог допустить ошибку?

– Неверно, – перебив его размышления, насмешливо отозвался Аделион и, вновь подняв руку, провернул колокольчик между пальцев. – Здесь находится магический потенциал ста сильнейших человеческих магов Рос’шата.

– Твою… – Повелитель льда поперхнулся словами. Так и не озвучив свои мысли, он тряхнул распущенными волосами. – Не может быть. Трудно найти магов сильнее наших: твой отец подбирал их несколько веков на тот случай, если у лератов закончится подпитка эмоциями, что уже случалось не раз в самый неудачный момент. Их потенциал огромен, кому, как не мне, знать об этом? А сейчас ты вдруг заявляешь, что за один вечер маленькая маранта фактически лишила их должности на ближайшее будущее, запросто создав запас эмоций для всего магического отряда лератов? Аделион, я не привык сомневаться в твоих словах, и всё же… Ты понимаешь, насколько… странно это звучит?

Наследник Амил Ратана не стал отвечать. Вместо этого сделал то, что посчитал нужным, – он просто медленно повернул голову, предоставив повелителю льда увидеть его глаза.

Не сумев совладать с собой, Эмит вздрогнул.

В них была чернота.

Вязкая, густая, пугающая, скрытая гладкой зеркальной непроницаемой поверхностью. Она закрыла и зрачок, и радужку, растянувшись на весь белок, полностью затопив глаза лерата. Она манила, притягивала и пугала одновременно, как и лицо, ставшее восковой безликой маской. На нём не шевелился ни один мускул, не кривились губы в усмешке, не двигались веки…

Даже для того, кто был воспитан Аделионом, кто был его учеником, другом и практически единственным членом семьи, то есть для Эмита зрелище было воистину жутковатым.

И означало только одно.

Перенасыщение.