В львиной шкуре

— Так маршал-то белый! — усмехнулся Бурков. — Значит, и белые мальчики в будущем станут хорошими воинами и охотниками. Тут, сам знаешь, не важно — кто родил, главное — кто вырастил.

— Это да, — согласился Черныш и спросил, — а как дела с невестами? Как их разбирают?

— Ждут высочайшего разрешения.

— Не понял, какого разрешения?

— Ну, по закону же пятьдесят процентов добычи делится между офицерами, солдатами и матросами, а оставшиеся пятьдесят процентов идут в пользу государства. Свою часть добычи наши вояки уже поделили. Остальные девушки в казённой собственности и без разрешения брать их в жёны нельзя.

— А работу им всем нашли? — поинтересовался Черныш.

— Пока в основном только обучают и смотрят, у кого к чему есть талант.

— Ясно. Короче, как закончат их обучать и каждую пристроят к работе, то любой желающий может обратиться к понравившейся ему девушке с предложением руки и сердца. Если она согласна, то пусть жених платит за неё выкуп и берёт в жёны.

— То есть, ты предлагаешь продавать невест? — удивился Бурков.

— А что? Мы их кормим, обучаем. Тратим на них время, деньги, нервы… Нужна невеста — плати и наслаждайся. Тем более выкуп разрешён законом.

— Так потенциальные работницы уйдут! Если их просто отдавать в жёны, то они всё равно обязаны работать на нас, а если девушек будут выкупать, то им даётся вольная.

— То есть рабыни от вольных отличаются только тем, что одни могут не работать, а другие обязаны это делать? — спросил Черныш.

— Да.

— И много среди вольных, которые не работают?

— Так же пашут, только не на нас, а на себя, — ответил Бурков.

— А есть вольные, которые работают на нас?

— Есть, конечно! Считай, спецодежда и обед выдаются бесплатно, плюс зарплата. Многих это устраивает.

— Ну, и скажи мне, дорогой Артём Николаевич, много из них уйдёт и станет работать чисто на себя? Рабочий день у нас по здешним понятиям маленький. Многим хватает времени и для домашних дел. К тому же со всеми, кто нанимается на работу, заключается контракт и просто так человек уйти уже не может. И я уверен, что кочёвкам девушки предпочтут постоянную работу в одном месте и крышу над головой.

— Убедил, — согласился Бурков. — А за какую сумму ты хочешь давать им вольную?

— Так, — задумался Черныш, — сколько денег мы даём за сто килограмм угля?

— Один алюминиевый лавр.

— А сколько стоит комплексный обед в кафе?

— Так же, один лавр.

— А сто грамм настойки марулы?

— То же — один алюминиевый лавр. Столько же стоят и десять золотых, — добавил Бурков.

— Как думаешь, десять литров настойки — хорошая цена за невесту? — спросил, улыбаясь, Черныш.

— То есть тысяча лавров, если переводить на золотые? — улыбнулся в ответ Бурков.

— Ага. Всё равно хождение другой валюты внутри страны запрещено, так пусть раскошеливаются, награбили-то немало.

— Согласен.

— И ещё один момент, Артём Николаевич… Ко мне заходила Елена Петровна и говорила, что некоторые привезённые нашими моряками девушки из дворянских семей и просили разрешения написать письмо на родину, типа за них выкуп могут дать. Что скажешь?

— Что скажу? Отпускать мы никого не собираемся, даже за выкуп.

— Я тоже так думаю. А письма пусть пишут.

— Зачем? — удивился министр безопасности.

— Ты же сам хочешь парней в Европу отправлять. А как зацепиться там, если не с письмом от любимой дочери или внучки? Письмо, плюс портрет для доказательства сделаем! Это, какие дела можно будет крутить, смекаешь?

— Голова ты, Павел Андреевич! И откуда у тебя такие интересные мысли?

— Художественную литературу иногда нужно читать, например "Наследник из Калькутты".

— И когда ты только всё успеваешь? — улыбнулся Бурков.

— Выделяю себе перед сном пол часика… И ещё, некоторые женщины могут попытаться соблазнить матросов, чтобы через них отослать о себе весточку…

— Могут, — потёр свою лысеющую макушку министр безопасности. — Надо подумать об этом. Ну, ладно, пойду я. Вроде всё, что хотел сказать — сказал.

— Иди. Мне тоже пора к Зубову на завод сходить, посмотреть, как там наши дела продвигаются.

Глава 10. Египет

— … а не те ли вы русичи, что моих купцов в землях индийских обидели и растраты им многочисленные причинили? — спрашивал султан Каит-бай аль-Ашраф, сидя в своём кресле, окружённый советниками и охранной из мамлюков.

Фёдор Рыбкин, состоящий при Руслане переводчиком, с некоторым волнением переводил вопрос султана.

— Чё то я не понял… Это наезд? — вспыхнул Руслан, стараясь сохранить спокойное выражение лица.

— Э-э… Товарищ адмирал, я не могу султану такие слова говорить.

— Да я, пля, сейчас и его и всю его охрану тут положу… — продолжал горячиться Шамов, незаметно нащупывая рукой лимонку.

— Великий султан, дон адмирал спрашивает, а действительно ли это были ваши купцы? — быстро задал вопрос офицер.

— Он сомневаетесь в моих словах? — нахмурился правитель Египта.

— Тогда как понять ту скромность, с которой они умолчали о том, что являются поданными Вашего величества? — сказал Фёдор и сделал лёгкий поклон.

— Чё ты перед ним раскланиваешься? — спросил Шамов, не спуская пристального взгляда с Каит-бая.