В Маньчжурских степях и дебрях<br />(сборник)

Какая-то тень, должно быть от Петьки, серая, расплывчатая на сером фоне хвои, протянулась по земле к его ногам, наползла на ноги…

Сразу будто потемнело немного.

Он поднимает глаза. Перед ним Петька.

— Ты знаешь, — говорить Семен, проводя своей палочкой вдоль сапога по краю подметки, — был тут один охотник в роде, скажем, меня… Да…

И он стучит палочкой о носок сапога, чтобы стряхнуть с неё грязь…

— И пошел этот охотник на охоту… Ходил, ходил… Ноги в грязи, тоже не хуже нас с тобой… Взял, сел… Да… стал счищать грязь…

Он опять стукнул палочкой о сапог, теперь уже о каблук…

— Да… глядь, а у него на щепке золотая крупка… Конечно, глупый человек, может, сколько верст исходил… Значить, если так сказать: где к нему прилипла эта крупка! Неизвестно… А он, говорят, около того места, где сидел, землянку себе построил… Да… давай копать, давай копать… Конечно, нет ничего… А он все копает… Так его там тигр и задрал… Ну, давай закусим, — закончил он неожиданно, подобрал под себя ноги и скинул висевший у него через плечо на сыромятном ремне сверток с провизией.

Петька сел против него.

— Дядя Семен, а мы не опоздаем?

— Чего?..

Семен перестал развязывать кулек и, держа руки на пряжке стягивающего кулек ремня, поглядел на Петьку исподлобья, почти не подымая головы. Но он все-таки хотел посмотреть прямо Петьке в лицо, и от напряжения весь лоб у него покрылся морщинами.

Он совсем не понял, что хочет сказать ему Петька.

— Что ты бормочешь?

— Да ведь уж поздно…

— Чего поздно?..

Наконец, он догадался.

— На тощий желудок, — сказал он, — тоже не хорошо… Нужно заправиться как следует.

— Я не буду, — сказал Петька.

Ему, действительно, не хотелось есть.

— Я пойду, — продолжал он, — похожу тут, погляжу…

Он взял винтовку и встал.

— Если по карте, так мы как раз на ихней стороне… Дядя Семен, вы слышите?

Семен, в это время распаковав кулек, разрезал мясо…

— А?.. — откликнулся он.

— Я говорю, надо оглядеть… Может, мы уж совсем близко…

Семен сунул в рот порядочный кусок.

— М-угу, — промычал он, кивнув головой, и сейчас же, прожевав мясо, повернулся к Петьке и сказал:

— Валяй… Со мною тут Васька пока побудет…

Петька ушёл в лес. Лес в том месте был сравнительно редкий. То и дело попадались подгнившие повалившиеся деревья…

Почва под ними была топкая и зыбкая… Должно быть, не глубоко была и вода… Вода не выступала наружу только, может быть, потому, что сверх земли толстым слоем лежали листья и хвои.

Несколько поваленных деревьев еще зеленели… Их, должно быть, совсем недавно постигла грустная участь…

Петька заметил, что не только сердцевина в этих рухнувших гигантах сгнила, но и самая древесина почти вплоть до коры была гнилая…

Значить, они гнили еще на корню…

Сырость из почвы просасывалась им внутрь и постепенно год за годом разрушала сердцевину и потом ствол…

Только снаружи они казались полными силы жизни…

Внутри схоронилась смерть…

И они свалились от тяжести ветвей или от другой какой причины…

Может-быть, оттого, что какая-нибудь рысь, спасаясь от преследования или подстерегая добычу, избрала их местом своего убежища или своей засады…

Вдруг Петьке попался небольшой пенушек с явными следами пилы.

Он остановился.

Значить, он не ошибся…

Японская карта не обманула. Он был недалеко от золотоносной заимки.

Теперь оставалось только разыскать ручей, где, очевидно, манзы производили промывку золота.

Тут дело значительно осложнялось.

Ручей, очевидно, скрывался где-нибудь в камышах, в лозняке, в топях.

Петька захватил с собой карту. В уголке карты в увеличенном масштабе, вероятно, был начерчен план самой заимки и карта окрестностей…

Но как ее разыскать среди болот, среди непроходимых зарослей, топей, оврагов, буераков?…

До сих пор по пути не попалось ни одного ручья…

XVI

— Нашел!.. Дядя Семен!

Семен, успевший уже закусить и опять запаковать свою закуску, вскочил.

В лице его появилось вопросительное выражение, рот полуоткрылся. Но он сейчас же крикнул, отдувая щеки:

— Чего орешь?

И, сообразив, вероятно, что сам он крикнул громче, чем следует, он прикрыл свой рот ладонью и на мгновенье замер в этом положении, глядя куда-то в бок выпученными глазами.

Потом он отнял ладонь от рта и сказал:

— И то правда, чего мы разорались… Говори, Петька, тише… Чего искал?

— Пень, — сказал Петька.

Семен опять выпучил глаза…

Петька говорил торопливо, отрывисто и все оглядывался по сторонам.

— Какой пень?

— Пилой спилен.

Семен опять приложил ладонь к губам.

— Э-э, — протянул он и щелкнул языком.

— Спилен?

— Видно, что пилой резали.

— Далеко?

Он оглянулся по сторонам, затем махнул рукой в чащу леса.

— Туда?..

— Там, — ответил Петька.

— Значит, недалеко… Ну, теперь, Петька, того, теперь, чтоб ушки на макушке… Пойдем…

Но Петька не шевельнулся.

— Да куда мы пойдем то! — произнес он с ударением.

— Как куда?… Где пень…

— Так ведь пень-то вон где, а они вон где.

Петька сделал неопределенный жест.

— Как их искать?.. Вон на карте ручей показан, а где ручей?

— Молод ты еще и глуп, — проговорил Семен и свистнул медведя:

— Васька пойдем.

И сейчас же опять обратился к Петьке:

— Веди. А там уж не твое дело.

Петька молча пошел вперед.

Семен двинулся за ним.