В мечтах о любви

Как-то комендант передал мне записку, что профессор Кеншин ожидает меня утром следующего дня в своей аудитории. Перед этим всю ночь сидела над новой историей. Нервничала немного и очень удивилась, когда увидела профессора. Ожидала встретить сгорбленного (еще бы столько книг по истории искусств таскать) старичка в очках (все по той же причине, книг-то много), но увидела какого-то пирата. Он сидел у открытого окна аудитории и нисколько не стесняясь курил трубку. Загорелая кожа, практически полностью седые волосы, оформленные (хотя это, конечно, громко сказано) в странную для мужчины прическу: густая рваная торчащая вперед челка и не очень опрятный хвост. Складывалось ощущение, что этому магу было лень стричься, а челку он обкорнал, потому что в глаза лезет.

– Кхм, – постаралась привлечь внимание, да и дым щекотал горло. Профессор повернулся и внимательно, я бы даже сказала пристально всмотрелся в мое лицо своим ястребиным взглядом.

– Элена Бэвер? – кивнула. – Интересно-интересно, я вас представлял совсем другой (надо же, взаимно-то как). Не думал, что такое безобразие может сотворить такая очаровашка. Вы очень милы.

– Эээ, спасибо! – и преодолев стеснение немного возмущенно спросила: – Почему же безобразие?

– Так разве ж трагедии такими бывают? – усмехнулся профессор.

– Вообще-то я снимала романтическую сцену! – начала злиться, этот пират надо мной, кажется, просто-напросто издевается!

– Вот значит, как, а я и думал, почему все в конце живые, при том, что все представление помирали.

– Что вы имеете ввиду? – уже хотелось нагрубить и уйти, хорошенько хлопнув дверью, желательно ему по носу, но все же недопустимо вести себя так с преподавателем, да и хотелось понять, чего от меня добивается этот чудак.

– Слишком не канонично, – вот так и знала! Зануда!

– Зато новаторски! – так и хотелось добавить: ничего вы не понимаете!

– Да, молодежь этим новаторством сейчас всякую муть обзывает, думаете историю искусств просто так все три года обучения изучают? У классиков надо учиться, особенно таким, как вы, Элена, – с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. Думает, что если перед ним симпатичная блондинка, то и в голове обязательно пусто? Ну уж нет, я ему еще покажу муть!

– Профессор Кеншин, – начала с нажимом, – у вас есть конкретные замечания по моей вступительной работе? Желательно в письменном виде. Я бы хотела изучить их досконально.

– Ну что ж, я бы, конечно, мог предоставить вам длинный список с перечнем ваших ошибок, но у меня найдется работка поважнее, – вот-вот, как дошло дело до конкретики, так сразу слился, пират. – Вы лучше напишите что-то посерьезнее и предоставьте мне на проверку, допустим, к следующим выходным, а я на досуге почитаю, затем обсудим вашу работу.

– Хорошо, – буквально процедила, – только прошу делать конкретные замечания (или не делать их вовсе), иначе я не смогу учесть их в дальнейшей работе.

– Договорились, – профессор Кеншин выглядел на удивление довольным. Что же его так порадовало? Может, наш разговор? Да уж, странный мне достался куратор.

Первая же лекция была как раз у Кеншина. Интересно, каким он будет перед всей толпой. Оказалось, таким же. Теперь весь поток чародеев выглядел так же озадаченно, как и я при первой нашей встрече.

Села я рядом с худеньким парнем с очень красивым, каноничным лицом, как бы назвал его профессор по истории искусств, который сейчас пытался погрузить нас в истоки этого самого искусства. Да, конечно, безусловно, однозначно в современном, технически и магически оснащенном иллюзиуме понадобятся знания о наскальной живописи, я бы сказала всенепременно!

– Привет, я Элена, – решила познакомиться с соседом.

– Генри Сайверсон, рад познакомиться.

– Элена, прошу вас не шуметь! – Кеншин спалил наш разговор, так еще и показал всем, что знает мое имя, теперь попробуй, объясни, что он куратор, язык отвалится объяснять. Вот же… пират! Хотя сегодня он был одет в мантию преподавателя, но его ботинки на высокой подошве все равно отличалась от общепринятой спокойной по стилю и цвету учебной обуви.

Мы с Генри дальше только молча переглядывались. Я любовалась его голубыми ясными со смешинками глазами, ровным носом с легким налетом веснушек, улыбкой, которым может позавидовать любой, высоким лбом, выдающим ум обладателя, темные брови и темные с волной волосы добавляли романтичности образу. Очень симпатичный парень, только уж слишком худой.

– Ты на актерском? – Генри улучил момент и спросил меня.

– На режиссерском, – шепотом ответила я.

– Неожиданно, – удивился парень.

– Почему?

– Ты очень красивая, – ответил собеседник и покраснел, а я пожала плечами.

– А ты на актерском? – спросила, хотя почему-то в этом не сомневалась.

– Конечно, всегда об этом мечтал.

Профессор снова грозно на нас глянул, хотя переговаривались мы отнюдь не единственные.