В мечтах о любви

– Тебе точно понравится, только вот опасаюсь, что мир тогда тебя в ближайшее время не увидит, – Генри загадочно улыбался, а я совершенно не понимала на что он намекает.

– Садись, сейчас все настрою и покажу.

Генри куда-то ушел и вернулся с ширмой на колесиках, которая тоже была доработана волшебниками и могла расти и сжиматься с помощью скрытых рычагов. Он долго возился, настраивая нужный непонятно для чего размер. Потом сел рядом со мной в первом ряду и довольно спросил:

– Готова?

– Знать бы еще к чему, – ответила с подозрением.

– Тебе понравится.

– Тогда готова.

Генри достал какую-то странную штуку, похожую на стеклянную улитку, а внутри нее были какие-то мелкие шестеренки.

– Смотри, – он сжал артефакт с двух сторон, надавив на серединки спиралей по двум сторонам прозрачного панциря, и глазами указал на ширму.

Луч света метнулся к светлому полотну, и я замерла, ведь там отразилась именно я. Вот сижу в зале, задумчиво накручивая локон на палец, вот смеюсь, а вот ору на кого-то, размахивая руками. Все эти действия сопровождаются незамысловатой мелодией и кажутся обрывком какого-то сна.

– Как это? – наконец отмерла.

– Это все Тони придумал, записывающий артефакт.

– Твой племянник? – удивленно переспросила.

– Да, он очень талантливый волшебник, кажется, он станет одним из лучших.

– Судя по этой штуке, уже стал, – я взяла артефакт и повертела его в руках. Предмет был гладким и небольшим, выглядел очень необычно. – Ты понимаешь, что это прорыв в мире иллюзий? Если записать, к примеру, постановку, то можно посмотреть ее где угодно! Хоть дома!

– Но пока не получается записать звук, Тони над этим работает.

– Все равно, можно же записать что угодно и использовать для представлений. Ох, это такие возможности, такой простор для творчества!

– Говорил же, увидишь это, и мир тебя потеряет, – с улыбкой сказал Генри и притянул меня к себе. – Я заслужил небольшую награду?

Целоваться сидя в зале иллюзиума было очень романтичным занятием, мы не могли оторваться друг от друга. Но все же Генри прервал поцелуй и сказал:

– Жаль, что я не поехал тогда за тобой. Я был непроходимо глуп и упрям, но постарался измениться, вот только прошлое изменить не в силах.

– Почему ты не попытался со мной связаться тогда? Поговорить?

– Я не считал, что имею право просить у тебя прощения.

– А сейчас?

– Сейчас мне все равно, я вообще удивляюсь тому, как жил все это время без тебя, как смог говорить, двигаться, дышать. Теперь я буду бороться за нас, несмотря ни на что. Я тебя больше жизни беречь буду и хочу, чтобы ты ничего не боялась. Я не хочу быть больше сдержанным! Выходи за меня! Я готов на любые твои условия! Но не готов больше с тобой расставаться.

Я все еще молчала, поэтому Генри продолжил:

– Я действовал неверно, прошел все десять шагов до любви один, не дал тебе время пройти свои пять. Теперь скажу одно: я по-прежнему люблю тебя всем сердцем и это неизменно.

– Мне нужно время, – ответила на выдохе, – но я готова пройти свои пять шагов.

Генри порывисто обнял меня и поцеловал, вкладывая, кажется, всю страсть, которую испытывал.

Мы еще долго так сидели, то целуясь, то вспоминая какие-то интересные моменты и курьезы, которые произошли в работе за эти годы. Наш смех оглашал пустой зал и рассыпался вокруг искристым звоном.

Потом мы перебрались в квартирку Генри, идти было недалеко. Он купил ее, чтобы жить поближе к иллюзиуму.

Мы зашли, и даже не включая свет набросились друг на друга словно два изголодавшихся путника, насыщались не в силах остановиться. У меня промелькнула мысль, что обратного пути уже не будет, что теперь я окончательно пропала, но, когда почувствовала его руки на обнаженной коже, все мысли улетучились, как стайка испуганных птиц.

***

Проснулась рано от того, что кто-то будто крикнул рядом. Резко села на кровати, осмотрелась, не поняла, где я, но увидев рядом Генри успокоилась. Он сонно пошевелился, и я поспешила лечь обратно, чтобы окончательно не разрушить предрассветную негу. Было еще очень рано.

Я лежала и смотрела по сторонам. Комнату осветили первые лучики солнца и стало еще уютнее. Спальня была выполнена в светлых тонах, без особых излишеств, но за счет теплых коричневых тонов в мебели смотрелась приятно. Лежать было так мягко и тепло, и я никак не могла заставить себя подняться. Да и смысла не было, сегодня выходной перед премьерой и можно было бы не торопиться, но у меня все же имеется очень важное дело. Поговорить с Эймоном.

Дальше нет никакого смысла оттягивать разговор, давно надо было с ним расстаться, но молчаливая преданная мольба в его глазах постоянно останавливала. Теперь я не имею права и дальше проявлять малодушие.

Тихонько встала и прошла в гостиную, которая соединялась с маленькой, но очень симпатичной светлой кухней. Небольшой прямоугольный стол разделял их между собой.