В медном говоре колоколов

«Шипа шиповника колючей…»

Шипа шиповника колючей,

Острей военных новостей,
Я был тебе не самой лучшей,
Но самой острой из срастей.
Порою жертвуя собою,
Не отступала на краю.
Слова, истыканные болью,
Кружили голову твою.
Кровей взбешённая природа
Искала выхода на свет:
Ведь мы с тобой одной породы:
Ты – поэтесса. Я – поэт.

«Жил достойно, без славы и стресса…»

Жил достойно, без славы и стресса,

В добром доме не ведал тоски.
Ядовитая тварь интереса
Исступлённо вцепилась в мозги:
«Что сидишь в деревенскй неволе?!
Знанья шумного кубок испей!»
Оторвала от дедова поля
В пустоту виртуальных полей…
Там, кумирам чужим поклоняясь,
Грустным мытарем таю вдали.
Всё по сайтам лукавым скитаюсь,
От родной оторвавшись земли.

«Как посмотришь на мир потерянный…»

Как посмотришь на мир потерянный,

Мир, враждующий без конца:
А не нами ли всё содеяно,
Беспризорными, без Отца?..
Своеволье в душах расхристанных.
Каждый сам себя мнит божеством…
И грешит, и грешит неистово,
Водит злобою, словно пером.
Так слагается точка зрения,
Как порядок в русской избе:
Я – частица сопротивления
Злому в жизни – точнее, в себе.

«По первопутку, ни шатко ни валко…»

По первопутку, ни шатко ни валко,

В русскую зиму плетётся лошадка.
А на обочине стынет машина —
Ехать зима ей не разрешила.
Смотрит лошадка сквозь жидкую вьюгу,
Видно, не кормлена эта зверюга.
Вот и застыла, потупив глаза,
Жадный хозяин не выдал овса…

«Над крестами церквей – небоскрёб…»

Над крестами церквей – небоскрёб,

Монстр бетона, стекла и железа,
Облака благодатные сгрёб,
Чтобы гранями острыми резать…
Он кичится размером своим
И надменным своим превосходством…
Сходят звоны с церквей – устоим,
Не закроет нам небо уродство…
Пусть гордится, греха чемпион.
Чистой верой на миг не забудем:
Ближе к Господу мы, а не он,
И, как было всегда, – так и будет!

«Телезвук вибрирует…»

Телезвук вибрирует,

Мне внушает грусть.
Он меня зомбирует,
Я над ним смеюсь.
Я природе радуюсь,
С её жизнью слит.
Разве телерадуга
Божию затмит?..

Слава

Нет хмельней, губительней отравы —

Славы, что назвать не побоюсь.
Хоть кусочек отщипнуть от славы!
Я себя щипаю – и смеюсь.
К ней, неверной, незачем ломиться,
Позабыв в запале об Отце.
Именем вся слава отразится —
Вот она, с улыбкой на лице.

«Притопнув ножкой, нагрубила…»

Притопнув ножкой, нагрубила

И всё мне сделала назло.
Какая дурь вдруг очернила
Её прекрасное чело?
Какие мысли исказили
И брови выгнули дугой?
Я говорил с ней о России,
Она – о шубке дорогой…