Читаем В мертвом городе полностью

– Увы, – я развожу руками. – Правда, можно включить электрический самовар…

– Что-что? – она изумленно смотрит на меня зелеными промывами глаз, потом долго хохочет, потом резко обрывает смех и серьезно говорит мне: – Сережа, бросьте вы ко мне присматриваться… На самом деле все значительно проще, чем вы думаете: я в вас влюблена и хочу быть с вами… Вы в это можете поверить?

– В общем-то да…

– Где у вас телефон?

Я молча приношу аппарат из прихожей. Она быстро набирает очень длинный номер и делает не менее длинный заказ на английском языке. А я в это время ухожу в ванную комнату и долго разглядываю в зеркале свою растерянную физиономию. И что там скрывать, я думаю о том, что не все еще в моей жизни потеряно, если такая женщина, как Катрин Вайс, признается мне в своих чувствах. Что я, такой-сякой хрен с перцем, в этой загребаной жизни еще кое-чего стою…

– Можно, я переоденусь? – спрашивает Катрин, когда я возвращаюсь в комнату…

Катрин уходит переодеваться, и в это время звонит телефон. Я беру трубку, и Сашин сломанный голос сообщает мне:

– Старичок, на меня наехали…

– Кто? – холодок пробегает у меня по спине.

– Не знаю… Но они хотят, чтобы никаких материалов по Углегорску не появлялось… Сейчас они должны приехать за пленками, что мне делать?

Я смотрю на часы – начало второго ночи.

– Отдай, – хрипло говорю я.

– Они требуют все: и магнитофонные записи, и фотопленку…

– Отдай им все!

– Старичок, – хорохорится Саша Бронфман, – это мой хлеб…

– Пусть они им подавятся… И не вздумай выглядывать из окна, запоминать номер их машины, – советую я. – Отдай и все. И ложись на грунт: никаких лишних телодвижений, звонков по телефону и жалоб, понял?

– Понял, конечно… Только обидно до соплей…

– Ничего, утрись и живи дальше… А главное – не возникай.

В голубеньком китайском халатике, с распущенными волосами и совершенно без грима, Катрин стоит на пороге и слушает, как я разговариваю.

– Ну, держись, Сашок, утром я тебе перезвоню…

– Если я до утра доживу, – шумно вздыхает Бронфман.

– Не паникуй, Саня, они в таких случаях ни о чем не предупреждают, а просто забирают то, что им надо, и оставляют труп… Здесь, я думаю, другое…

– Хорошо бы, – опять вздыхает Бронфман, и мы прощаемся.

– Что-нибудь случилось? – спрашивает Катрин и внимательно смотрит на меня, изящным движением тонкой руки отбрасывая волосы за плечи.

– У нас все время что-нибудь случается, – уклончиво отвечаю я, иду к Катрин и молча обнимаю ее. Она прижимается всем своим долгим, теплым телом и опускает голову на мое плечо. Я перебираю ее волосы, дороже которых нет у меня сейчас ничего на свете, вдыхаю их запах, и постепенно всем своим существом переливаюсь в нее – дышу ее дыханием, живу ее сердцем, думаю ее мыслями. Так мы и стоим некоторое время, как два сообщающихся сосуда, медленно и жутко перетекая друг в друга, объединенные самым древним и сильным инстинктом – извечным инстинктом нашей плоти.

<p>V</p>

Катрин накрывает стол, а я молча наблюдаю за ней. Боже, что это за наслаждение наблюдать за красивой женщиной, которая пришла в твое холостяцкое жилище и принесла с собой целый мир новых ощущений и чувств… Женщина и вообще – чудо, дарованное нам, недостойным, безусловно от Бога. Никто, никакая природа, как бы совершенна она ни была, не в состоянии придумать эти плавные линии и округлые движения, это потрясающее сочетание женского безволия и материнской силы. Потребовалась бы работа нескольких институтов красоты и передовых НИИ, чтобы с такой вот грацией и изяществом провести одну-единственную линию – от женской шеи через плечо и до кончиков пальцев на руке. Только Бог мог сотворить Женщину такой, какая она есть. И прикасаясь к Женщине, мы прикасаемся к Богу: мы ощущаем тепло его рук и высоту его помыслов, слитых воедино в его любимом творении – Женщине…

– Почему ты так странно смотришь на меня?

– Потому что не верю…

– Не веришь – чему?

– Тому, что ты здесь, у меня…

– Нет, милый, я здесь, – улыбается она и садится ко мне на колени. – И тебе придется смириться с этим фактом.

– Я уже смирился.

– Вот и хорошо… Давай будем пировать. Принеси мне спички и выключи верхний свет.

Катрин зажигает высокую, толстую свечку и крохотное, колеблющееся пламя освещает необыкновенно шикарный и красивый стол, накрытый на двоих. Мы открываем шампанское, разливаем по высоким фужерам, и оно сказочно искрится и переливается в свете свечи.

– За нас! – говорит Катрин и, не чокаясь, пьет.

– За нас! – повторяю я, чувствуя себя послушным учеником на курсах профессиональной переподготовки. – И за нашего Шарика…

В конце концов, без Шарика все могло бы получиться иначе.

Перейти на страницу:

Похожие книги