В метре друг от друга

Не проходит и секунды, как экран светится полученным ответом.

Бронхит. Только что. Жить буду. Приходи потом, помашешь ручкой. Поваляюсь.

Откидываюсь на подушку, долго и медленно выдыхаю.

Честно говоря, мне немножко не по себе.

Так быстро моя легочная функция упала до тридцати пяти процентов. И вот теперь, больше даже, чем температура и ангина, меня бесит необходимость провести здесь целый месяц, принимая лекарства и проходя процедуры, тогда как мои подруги будут где-то далеко. Тридцать пять процентов – это показатель, при котором моя мама не спит по ночам. Она, конечно, не сознается, но ее компьютер это подтверждает. Непрерывные поиски легочных трансплантатов, информации по предполагаемой продолжительности жизни, новых комбинаций препаратов – при этом главная цель одна и та же. Как добыть для меня больше времени. Когда у вас кистозный фиброз, вы вроде как привыкаете к мысли о том, что умрете молодым. Сейчас это пугает меня сильнее, чем прежде. Но боюсь я не за себя. Мне страшно за родителей. Если случится самое плохое, что будет с ними? Тем более теперь, когда они лишились друг друга.

Но По здесь, а значит, я смогу продержаться. Ведь он все понимает. Только бы мне разрешили поскорее с ним увидеться.

После полудня время идет медленно.

Вожусь с приложением, хочу убедиться, что программная ошибка, выскакивающая каждый раз, когда я пытаюсь его запустить, устранена. Смазываю фуцидином кожу вокруг гастроскопической трубки – сейчас она красная, как пожарный гидрант, а должна быть розовой, цвета летнего заката. Проверяю и перепроверяю пузырьки и таблетки, предназначенные для приема перед сном. Отвечаю на ежечасные сообщения от родителей. Смотрю в окно. День постепенно клонится к вечеру. Вижу пару примерно моего возраста. Смеясь и целуясь, они идут в направлении больницы. Такое видишь не каждый день – чтобы счастливая парочка направлялась в наше заведение. Наблюдая за тем, как они держатся за руки и обмениваются страстными взглядами, спрашиваю себя: каково это, когда на тебя так смотрят? Люди всегда замечают в первую очередь мою канюлю, мои шрамы, трубку, но не меня. А заметив, не спешат выстроиться в очередь к моему шкафчику.

Однажды, в девятом классе, я «встречалась» с Тайлером Полом, но длилось это всего лишь месяц, пока я не слегла с инфекцией и не попала на несколько недель в больницу. Уже через несколько дней промежутки между его сообщениями стали увеличиваться, и я решила общение прекратить. К тому же между нами не было и десятой доли нежности, что у пары во дворе. Когда мы держались за руки, у Тайлера постоянно потели ладони, а еще он так обильно опрыскивал себя дезодорантом «Акс», что каждый раз, когда мы обнимались, у меня начинался приступ кашля.

В общем, отвлечься этот мыслительный процесс помогает не очень, так что я даже пробую взяться за пункт 22 – «поразмышлять о жизни после смерти» из моего списка обязательных дел и открываю «Жизнь, смерть и бессмертие: путешествие души».

Но проходит немного времени, и я откладываю книгу и просто лежу, уставившись в потолок и прислушиваясь к своему тяжелому, с хрипом, дыханию, к свисту воздуха, пробивающегося сквозь слизь к легким. Перевернувшись, открываю бутылочку с фловентом – легким требуется помощь. Наливаю жидкость в небулайзер возле кровати, и устройство с гудением просыпается и выдает порцию пара.

Сижу, смотрю на рисунок с легкими и дышу: вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Вдох… выдох…

Надеюсь, что, когда меня через несколько дней навестят родители, с дыханием будет чуточку легче. Маме я сказала, что в больницу утром меня отвез папа, а папе – что отвезла мама, но на самом деле я просто вызвала «убер» и села в такси на углу улицы, где живет теперь мама. Не хочу, чтобы они видели меня здесь, по крайней мере до тех пор, пока мне не станет легче. Мама и без того бросала озабоченные взгляды, когда мне всего лишь понадобилось проверить портативный концентратор кислорода.

В дверь стучат, и я отрываю взгляд от стены. Может быть, По заглянет? Вынимаю мундштук, и в этот момент дверь приоткрывается, и в комнату просовывает голову Барб. Снимает хирургическую маску и латексные перчатки и бросает их на столик рядом с моей дверью.

– Новенький наверху. Встретимся минут через пятнадцать?

Сердце подпрыгивает от волнения.

Я киваю, она улыбается и исчезает. Снова беру мундштук, стараюсь как можно быстрее наполнить легкие паром. Потом выключаю небулайзер, снимаю с зарядного устройства переносной кислородный концентратор, включаю его и вешаю на плечо. Вставив канюлю, направляюсь к двери, натягиваю голубые латексные перчатки и надеваю маску.

Нырнув в «конверсы», я открываю дверь и выскальзываю в коридор. Решаю пойти долгим маршрутом, чтобы пройти мимо палаты По.

Минуя сестринский пост на середине этажа, приветственно машу младшей медсестре, молоденькой Саре, которая улыбается мне в ответ из-за нового металлического стола.