В мгновенье ока

Не дожидаясь очередного потока слез, Роджер Бентли снял трубку установленного в саду телефона, соединился с кладбищем домашних животных, задал несколько вопросов и вернул трубку на место.

– Двести долларов, – сообщил он. – Полагаю, это приемлемо.

– За Песика? – возмутился Скип. – Уж больно дешево!

– Ты шутишь? – спросила мужа Рут Бентли.

– Вовсе нет, – ответил Роджер. – Я всю жизнь посмеивался над такими заведениями. Но раз уж мы расстаемся с Песиком навсегда… – он помолчал. – Его заберут ближе к полудню. Прощальная церемония – завтра.

– Прощальная церемония! – фыркнул Родни, остановился у кромки бассейна и сделал несколько круговых движений руками. – Нет, увольте, это без меня.

Почувствовав спиной долгие осуждающие взгляды, он обернулся и втянул голову в плечи.

– Ну ладно-ладно, приду.

– Песик бы тебя не простил, – всхлипнула Сьюзен и вытерла нос.

Но Роджер Бентли ничего этого не слышал. Переведя взгляд с собаки на родных, а потом на небо, он зажмурился и вполголоса произнес:

– Боже милостивый! Да понимаете ли вы, что это единственное горе, которое постигло нашу семью за все минувшие годы? Никто из нас даже ни разу не хворал, так ведь? Не лежал в больнице. Не попадал в аварию.

Он выждал.

– Да, так и есть, – согласились все.

– Круто! – вырвалось у Скипа.

– Вот именно. Вы же видите, сколько вокруг аварий, несчастных случаев, болезней.

– А может быть… – начала Сьюзен, но не сразу договорила, потому что у нее срывался голос – Может, Песик для того и умер, чтобы показать, какие мы везучие.

– Везучие?! – Роджер Бентли открыл глаза. – Это правда! Известно ли вам, как нас прозвали…

– Научно-фантастическое поколение, – подхватил Родни, с невинным видом зажигая сигарету.

– Откуда ты знаешь?

– Да ты постоянно об этом твердишь – читаешь лекции даже за обедом. Нож для консервных банок? Фантастика. Автомобили. Радиоприемник, телевизор, кино. Все на свете! Научная фантастика, куда ни кинь!

– А разве не так? – вскричал Роджер Бентли, обращая взгляд к Песику, как будто ответ знали последние покидающие свою обитель блохи. – Черт побери, ведь раньше и в помине не было автомобилей, консервных ножей, телевизоров. Перво-наперво их надо придумать. Начало лекции. Затем их надо сконструировать. Середина лекции. Таким образом, фантастика становится свершившимся научным фактом. Лекция окончена.

– Я посрамлен! – Родни с преувеличенным почтением захлопал в ладоши.

Груз сыновней иронии пригнул Роджера Бентли к земле; он погладил несчастное издохшее животное.

– Прошу прощения. Расстроился из-за Песика. Ничего не могу с собой поделать. На протяжении тысячелетий род людской только и делал, что умирал. Но этот период завершился. Одним словом, научная фантастика.

– Хоть стой, хоть падай, – усмехнулся Родни – Ты, отец, начитался всякой макулатуры.

– Допустим. – Роджер коснулся черного собачьего носа. – А как же Листер40, Пастер41, Солк42? Они ненавидели смерть. Изо всех сил старались ее побороть. В том-то и заключается суть научной фантастики. Неприятие данности, жажда перемен. А ты говоришь – макулатура!

– Это уже древняя история.

– Древняя история? – Роджер Бентли негодующе воззрился на сына. – Не скажи. Я, например, появился на свет в тысяча девятьсот двадцатом году. В те времена, если человек хотел в выходные проведать родителей, его путь лежал…

– На кладбище, – подхватил Родни.

– Точно. Мои брат с сестрой умерли, когда мне шел восьмой год. Из родни осталась ровно половина! А теперь скажите-ка, милые дети, много ли ваших сверстников умерло в юном возрасте? В начальной школе? В старших классах?

Обведя взглядом родных, он выжидал.

– Ни одного, – ответил, помолчав, Родни.

– Ни одного! Слышите? Ни одного! Вот так-то. А я к десяти годам потерял шестерых лучших друзей! Постойте! Я кое-что вспомнил!

Роджер Бентли бросился в дом, порылся в чулане, вытащил на свет божий старую пластинку – семьдесят восемь оборотов в минуту – и бережно сдул с нее пыль. Щурясь от солнца, он прочел на этикетке:

– «Все хорошо, или Одна беда – собака ваша сдохла».

Жена и дети потянулись к нему, чтобы разглядеть эту реликвию.

– Ничего себе! Сколько же ей лет?

– В двадцатые годы, когда я был от горшка два вершка, ее крутили день и ночь.

– «Все хорошо, или Одна беда – собака ваша сдохла»? – переспросила Сэл, глядя в глаза отцу.

– Эту пластинку ставят на собачьих похоронах, – пояснил он.

– Кроме шуток? – усомнилась Рут Бентли.

Тут позвонили в дверь.

– Неужели это за Песиком, машина с кладбища?

– Не может быть! – закричала Сьюзен. – Еще рано!

Повинуясь единому порыву, семья выстроилась плечом к плечу между своим любимцем и надрывающимся звонком, поставив заслон вечности.

А потом все дружно заплакали.

Что удивительно и в то же время трогательно: на похороны пришло множество народу.

– Я и не знала, что у Песика было столько друзей, – всхлипнула Сьюзен.

– Шакалил по всей округе, – фыркнул Родни.

– О мертвых плохо не говорят.

– А что, неправда, что ли? Иначе с чего бы сюда пожаловал Билл Джонсон? И Герт Сколи, и Джим – из дома напротив.

– Эх, Песик, – сказал Роджер Бентли. – Жаль, ты этого не видишь.