В миллиметре от смерти

   Перед самым уходом, когда меня должна была прийти забирать мама, я заранее промелькнул в раздевалку, уже припрятав в кармане своих шорт этого космонавта и переложил его за спортивные вещи, которые всегда находились там, мы одевали их только утром на зарядку, или на физкультуру. Я ведь не мог выйти, держа в кармане или в руке эту игрушку. Там бы и мама спросила, и воспитатель начал задавать вопросы. Знал, что если попросить, то можно взять игрушку на день, но я преследовал совершенно другие цели.

   Вот пришла мама, я спокойно оделся, попрощался с воспитательницей. И перед самым выходом залез в шкаф и переложил игрушку в карман куртки. В этот день я весь вечер провел на улице, всегда после садика выходили гулять и носились до самого вечера. Когда пришел домой, смог немного поиграть с космонавтом как обычный ребенок, побегал им, полетал, устраивал высадку на другие планеты и тому подобное, а после спрятал его. Боялся, что мама может увидеть, и начнутся вопросы, а она всегда видит, когда ухожу от вопроса, или начинаю врать. Не знаю, так ли на самом деле, но я всегда думал, что она знает все мои игрушки, ведь покупала их мама, и новая, незнакомая может привлечь ее взор, ведь игрушка была очень необычная. Не было у меня тогда практики во вранье, это приходит с возрастом. Через два дня из садика я начал таскать совсем непримечательные вещи, мне хотелось просто, чтобы они были у меня дома. Это были даже не солдатики, а прямоугольные, плоские пластмассы с рисунками. Даже сейчас не понимаю, зачем они мне тогда понадобились. Не подумайте, я не вытаскал все игрушки из детского сада.

   Уже через пять дней, я не мог подходить к ним. Они лежали у меня в комнате, среди других игрушек, а я их обходил стороной. Не хотелось мне играть именно ими. А при одном только виде, мне становилось плохо, и у меня пропадало настроение на весь вечер.

   Будто когда начинал с ними играть, в дальней части комнаты, появлялся незнакомец. Мальчишка моего возраста. В той части комнаты, где он обычно сидел, его лица видно не было. Стоило мне прикоснуться, или только подумать о них. Этот незнакомец запевал одну и ту же песню – Они не твои, как ты можешь играть ворованными игрушками. Тебе не стыдно? Ты только подожди, все ведь узнают. Чертов единоличник. Это не останется безнаказанным.

   Настроения не было до такой степени, что хотелось плакать, но я не мог, ведь начнутся вопросы от мамы. Засыпая, эти мысли, не давали покоя. Поэтому уже на следующий день, я начал по одному возвращать их в детский сад, обратно в свою группу.

   Я вернул того космонавта, и как раз в это время позади меня подошел мальчишка, увидев новую игрушку, которую до этого не видел.

– Вау – воскликнул он – твоя? Я раньше ее тут не видел.

– Нет, я тоже первый раз ее вижу – соврал я.

   Парень взял ее, и пошел играть с космонавтом, показываю ее своему другу.

   После, я вернул еще несколько. А оставшиеся пластмассы с рисунками, которые по-прежнему мозолили мне глаза, не давали покоя, и портили настроения – я выкинул. Не знаю, что мной двигало, ведь постепенно я мог возвратить их все, но ждать не могу, и каждый вечер в комнате, с этими игрушками превращался в ад. Я больше никогда не брал чужого. Не хотелось мне, чтобы эти чувства вернулись вновь.

    ПОГРЕБЕННЫЙ

1910 год

   Семья Рико всегда праздновала день благодарения, на который съезжались все родственники. В этот раз Тонни пригласил всех собраться у себя дома, в небольшом особняке за городом Лафейетте, в штате Луизиана, который он купил три года назад, и переехал туда со всей семьей, подальше от городской суеты. Все были только рады, заодно дальние родственники посмотрят их новый дом, после капитального ремонта, на который ушли не малые деньги. Выполненный в Гонтовом стиле, вокруг которого располагался высокий забор, выложенный из камня. Он отделял поместье от чужих взглядов и от проникновения бродячих, диких животных обитавших недалеко в лесах. И даже самым любопытным, приходилось приложить максимум усилий, чтобы взглянуть на территорию. В доме было четырнадцать комнат, не считая уборной и ванной. Гостям, которые посещали его впервые, было легко затеряться. В такой громадине легко можно поселить пять больших семей, которые не будет друг другу мешать.