«В минуты музыки печальной…»

Люблю ветер. Больше всего на свете.
Как воет ветер! Как стонет ветер!
Как может ветер выть и стонать!
Как может ветер за себя постоять!

О ветер, ветер! Как стонет в уши!

Как выражает живую душу!
Что сам не можешь, то может ветер
Сказать о жизни на целом свете.

Спасибо, ветер! Твой слышу стон.

Как облегчает, как мучит он!
Спасибо, ветер! Я слышу, слышу!
Я сам покинул родную крышу…

Душа ведь может, как ты, стонать.

Но так ли может за себя постоять?
Безжизнен, скучен и ровен путь.
Но стонет ветер! Не отдохнуть…

Зимним вечерком

Ветер не ветер —
Иду из дома!
В хлеву знакомо
Хрустит солома,
И огонек светит…

А больше — ни звука!

Ни огонечка!
Во мраке вьюга
Летит по кочкам…

Эх, Русь, Россия!

Что звону мало?
Что загрустила?
Что задремала?

Давай пожелаем

Всем доброй ночи!
Давай погуляем!
Давай похохочем!

И праздник устроим,

И карты раскроем…
Эх! Козыри свежи.
А дураки те же.

Осенняя луна

Грустно, грустно последние листья,
   Не играя уже, не горя,
Под гнетущей погаснувшей высью,
Над заслеженной грязью и слизью
   Осыпались в конце октября!

И напрасно так шумно, так слепо,

   Приподнявшись, неслись над землей,
Словно где-то не кончилось лето,
Может, там, за расхлябанным следом, —
   За тележной цыганской семьей!

Люди жили тревожней и тише

   И смотрели в окно иногда, —
Был на улице говор не слышен,
Было слышно, как воют над крышей
   Ветер, ливень, труба, провода…

Так зачем, проявляя участье,

   Между туч проносилась луна
И светилась во мраке ненастья,
Словно отблеск весеннего счастья,
   В красоте неизменной одна?

Под луной этой светлой и быстрой

   Мне еще становилось грустней
Видеть табор под бурею мглистой,
Видеть ливень, и грязь, и со свистом
   Ворох листьев, летящий над ней…

Конец

Смерть приближалась,
             приближалась,
Совсем приблизилась уже, —
Старушка к старику прижалась,
И просветлело на душе!

Легко, легко, как дух весенний,

Жизнь пролетела перед ней,
Ручьи казались, воскресенье,
И свет, и звон пасхальных дней!

И невозможен путь обратный,

И славен тот, который был,
За каждый миг его отрадный,
За тот весенний краткий пыл.

— Все хорошо, все слава богу… —

А дед бормочет о своем,
Мол, поживи еще немного,
Так вместе, значит, и умрем.

— Нет, — говорит. — Зовет могилка.

Не удержать меня теперь.
Ты, — говорит, — вина к поминкам
Купи. А много-то не пей…

А голос был все глуше, тише,

Жизнь угасала навсегда,
И стало слышно, как над крышей
Тоскливо воют провода…

Осенний этюд