В мир А Платонова - через его язык (Предположения, факты, истолкования, догадки)

Пиюся дал ему кулаком в щеку, чтоб ощутить тело этого буржуя в последний раз, и Дувайло закричал жалующимся голосом:

- Машенька, бьют! - Пиюся подождал, пока Дувайло растянет и полностью произнесет слова, а затем дважды прострелил его шею и разжал у себя во рту нагревшиеся сухие десны.

- Я в Дуване добавочно из шеи душу вышиб! - сказал Пиюся.

- И правильно: душа же в горле! - вспомнил Чепурный. - Ты думаешь, почему кадеты нас за горло вешают? От того самого, чтоб душу веревкой сжечь: тогда умираешь действительно полностью! А то все будешь копаться: убить ведь человека трудно!

Дыхание души, т.е. результаты ее жизнедеятельности, могут быть представлены также и как некий пар, запах или чад - создающий [вокруг] душную незримость (Ч). Подобным осмыслениям, согласно которым душа помещается в горле, внутри шеи, в груди, просто в глотке - и в соответствии с которыми она есть некий "отработанный" воздух, побочный продукт дыхания человека, имеется множество подтверждений и в иных текстах Платонова.

Как сердце и кровь

Но особо тесна связь все-таки между понятиями душа и сердце. В русском языке под сердцем принято понимать все наиболее "чувственные" проявления души (сюда относятся: любовь, нежность, жалость, страсть, ненависть и т.п.): "в отличие от души, сердце представляется лишь органом чувств и связанных с ним желаний человека, но не его внутренней жизни в целом" (Урысон 1997); "душа в русском языке рассматривается как орган более глубоких, чистых, более морально и духовно окрашенных чувств, чем сердце" (Вежбицкая 1992: 50). В этом, по-видимому, сказывается исходное влияние Библии и древнееврейской образности. Но авторы не-лингвисты столь тонкого разграничения в употреблении слов душа и сердце как будто не замечают:

"Сердце есть седалище всех познавательных действий души. Уразуметь сердцем значит понять (Втор.8,5); познать всем сердцем - понять всецело (Иис.Нав.23,14). Вообще всяк помышляет в сердце своем (Быт.6,5). Все, что приходит нам на ум или на память - всходит на сердце. И как мышление есть разговор души с собою, то размышляющий ведет этот внутренний разговор в сердце своем.

Сердце есть средоточие многообразных душевных чувствований, волнений и страстей" (Флоренский 1912). (Аналогичную точку зрения можно видеть у Войно-Ясенецкого 1923-1925: 84-98.)

У Платонова сердце намеренно служит лишь еще одним "вещественным доказательством" существования души. Вот что происходит, когда у Чепурного от бега сердце вспухает и, как шар, подкатывает к горлу:

...Пробежав настолько, пока сердце, перечувствовав войну и революцию, не распухло до горла, Чепурный оглянулся. [Он] не мог подняться с земли от тяжести налившегося кровью, занявшего все тело сердца; сердце скоро опало и стало на свое место (Ч).

Наиболее зримые и осязаемые части, как бы самые непосредственные ингредиенты человеческой души, по Платонову, это сердце и кровь. "Распухающее" сердце занимает все свободное пространство внутри человека, составляя вместе с кровью единое - грубое (твердое + жидкое) - вещество и как бы вытесняя прочь душу-дыхание - как нечто менее осязаемое, более "возвышенное":

Сердце мужика самостоятельно поднялось в душу, в горловую тесноту, и там сжалось, отпуская из себя жар опасной жизни в верхнюю кожу (К).

Похожее происходит и тогда, когда человек охвачен любовной страстью его душа при этом как бы "воспаряет" как мы бы сказали, а Платонов говорит, что сердце начинает господствовать во всем теле (Ч) и вынуждено - делиться своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением (РП).

Пустое пространство

Кроме того, душа - это пустота, или то пространство, которое вбирает в себя человек - через впечатления, ощущения и чувства, продуваемые через него неким ветром, как это происходит у взрослеющего Саши Дванова:

Сколько он ни читал и ни думал, всегда у него внутри оставалось какое-то порожнее место - та пустота, сквозь которую тревожным ветром проходит неописанный и нерассказанный мир. Дванов опустил голову и представил внутри своего тела пустоту, куда непрестанно, ежедневно входит, а потом выходит жизнь, не задерживаясь, не усиливаясь, ровная, как отдаленный гул, в котором невозможно разобрать слова песни.

Саша почувствовал холод в себе, как от настоящего ветра, дующего в просторную тьму позади него, а впереди, откуда рождался ветер, было что-то прозрачное, легкое и огромное - горы живого воздуха, который нужно превратить в свое дыхание и сердцебиение. От этого предчувствия заранее захватывало грудь, и пустота внутри тела еще больше разжималась, готовая к захвату будущей жизни (Ч).

В том, что Платонов описывает как душу, могут объединяться сразу несколько и традиционных, обычных, и его собственных поэтических переосмыслений - все они увязываются в единый причудливый клубок, распутать который до конца, "разложив по полочкам", бывает почти невозможно.