В мире безмолвия

Узнав о характере наших занятий, собеседники обычно задают три стандартных вопроса. Первый вопрос: "Вы, наверное, нашли немало сокровищ на всех этих судах?" Настоящая глава призвана служить ответом на этот вопрос.

Второй вопрос: "А как насчет морских чудовищ, охраняющих затонувшие корабли?" На это отвечу позже.

Третий: "Что вы испытали, когда в первый раз нашли утопленника?" Мы научились терпеливо относиться к этому вопросу. А между тем он рожден совершенно ошибочным представлением. Мы побывали в общей сложности более шестисот раз на двадцати пяти погибших кораблях, пробирались в малейшие закоулки, где только может поместиться человек с тремя металлическими баллонами на спине, но ни разу не находили даже остатка человеческого тела. Лишь очень немногие гибнут внутри судна, большинство успевает выбраться наружу и тонет в море.

Допустим, однако, что какой-нибудь несчастный пошел на дно, запертый внутри судна. Его тело сохранится всего несколько недель. Мягкие ткани будут съедены за пару дней не только рыбами и ракообразными, но даже, как это ни покажется неожиданным, морскими звездами, которые являются весьма прожорливыми существами. Затем настанет черед скелета: он будет постепенно уничтожен червями и бактериями.

Легенды о кладах на дне морском — на девяносто девять процентов мистификация и обман; единственное золото, о котором приходится говорить в этой связи, то, которое переходит из карманов романтичных легковеров в руки ловких дельцов. Обманчивая мечта о быстром обогащении, лелеемая большинством из нас, весьма успешно эксплуатируется владельцами пожелтевших морских карт с помеченными на них затонувшими кораблями. Успех жульничества обеспечен уже тем, что легковерные люди, дающие деньги на осуществление дутых проектов, знают море еще хуже, чем авторы подобных планов. Серьезный предприниматель, располагающий необходимыми знаниями и техническими средствами для поднятия сокровищ, будет держать все свои действия в величайшем секрете. Уже один факт привлечения к такому делу посторонних служит достаточной гарантией того, что речь идет не столько о подводном золоте, сколько о наземных благах.

Найти клад — это, на мой взгляд, худшее, что только может постигнуть шкипера. Прежде всего ему придется сообщить об этом всей команде и заключить с ней соответствующий контракт, обеспечивающий каждому его долю. Далее он, разумеется, заставит подчиненных поклясться соблюдать тайну. Однако достаточно третьему помощнику выпить пару стаканчиков в первом попавшемся портовом кабачке, и тайное станет явным. А затем, если шкипер обнаружил испанское золото, немедленно вынырнут всякие наследники и правопреемники конкистадоров и скончавшихся монархов и предъявят иск на основании генеалогических связей. Правительство страны, в чьих территориальных водах обнаружен клад, сдерет со шкипера немалые поборы. Если после всего этого у бедняги еще останется что-нибудь, собственное правительство заберет у него большую часть посредством налогов. Вижу его, лишенного друзей, лишенного доброй славы; на его судно наложен арест, а сам он проклинает себя за то, что не оставил злополучный клад лежать на дне морском.

Мы очень быстро излечились от золотой лихорадки; один лишь Дюма оказался подверженным повторным пароксизмам.

Затонувшие корабли часто таят в своих трюмах более современные сокровища, вроде олова, меди, вольфрама. Однако эти сокровища хранятся не в легко доступных для проникновения внутрь португальских каравеллах, о которых любят шуметь комбинаторы. Добыча таких кладов требует поставленных на широкую ногу механизированных подъемных работ, осуществляемых под контролем собственников груза, правительственных органов или страховых компаний, и связана с длительными, лишенными всякой романтики усилиями, вознаграждаемыми весьма скудной прибылью.

Единственная известная нам успешная спасательная операция, которая привела к быстрому обогащению счастливца, имела место на острове До Сал в архипелаге Зеленого Мыса. В этом неприветливом уголке к нам на судно неожиданно явился старый знакомый — ныряльщик-любитель с Ривьеры. "Что ты здесь делаешь?" — спросили мы его. "Спасаю груз с затонувшего судна". — "Кто ваш подрядчик?" — "Никто, — отвечает. — Работаю один". Я заподозрил, что он морочит нам голову. Однако наш приятель настаивал на своем: он заключил контракт на подъем груза с судна, лежащего на глубине двадцати пяти футов. Работает один, пользуясь лишь маской и ластами. "Я захватил сюда один из ваших аппаратов типа "Наргиле", но здесь все равно не нашлось ни одного воздушного насоса", — сообщил он.

"Наргиле" — так называется турецкий курительный прибор — представляет собой разновидность акваланга, только воздух накачивается в маску через шланг, связанный с поверхностью.

Ожидая услышать в ответ обычную историю о золотых и серебряных слитках, я спросил, что же за клад он разыскал.

"Какао-бобы, — последовал неожиданный ответ. — Четыре тысячи тонн какао-бобов. Уже открыл люк и приступил к подъему груза".