В мире безмолвия

Наши наблюдения, естественно, относятся в основном к Средиземноморью и отчасти к Атлантике и Красному морю. Конечно, я готов допустить, что средиземноморские чудовища успели уже стать ручными, а все дикие особи обитают в ваших морях… Но начнем с незаслуженно оклеветанного осьминога.

Осьминог обязан своей дурной славой прежде всего Виктору Гюго, описавшему в «Тружениках моря», как спрут поглощает свою добычу; причем в данном случае этой добычей оказался человек:

«Множеством гнусных ртов приникает к вам эта тварь; гидра срастается с человеком, человек сливается с гидрой. Вы одно целое с нею. Вы – пленник этого воплощенного кошмара. Тигр может сожрать вас, осьминог – страшно подумать! – высасывает вас. Он тянет вас к себе, вбирает, и вы, связанный, склеенный этой живой слизью, беспомощный, чувствуете, как медленно переливаетесь в страшный мешок, каким является это чудовище.

Ужасно быть съеденным заживо, но есть нечто еще более неописуемое – быть заживо выпитым».

Именно это представление об осьминоге довлело над нами, когда мы впервые проникли в подводный мир. Однако после первых же встреч со спрутами мы решили, что слова «заживо выпитый» применимы скорее к состоянию автора приведенного отрывка, чем к человеку, встретившему осьминога на деле.

Бесчисленное множество раз мы подвергали собственные персоны риску стать жертвой пристрастия спрутов к необычным напиткам. Первое время мы испытывали естественное отвращение при мысли о необходимости прикоснуться к слизистой поверхности скал или морских животных, однако быстро убедились, что наши пальцы не так уж щепетильны в этом отношении. Так, мы впервые решились тронуть живого осьминога. А их было кругом много и на дне и на каменистых склонах. Однажды Дюма набрался храбрости и взял быка за рога, сиречь снял со скалы осьминога. Он сделал это не без опасений, однако его успокаивало то обстоятельство, что спрут был невелик, и Дюма явно представлял собою чересчур большой для него глоток. Но если Диди слегка трусил, то сам осьминог был просто в панике. Он отчаянно извивался, стараясь спастись от четырехрукого чудовища, и, наконец, вырвался. Спрут удрал скачками, прокачивая сквозь себя воду и выбрасывая струйки своей знаменитой чернильной жидкости.

Вскоре мы уже смело подступались к головоногим любых размеров. Дюма стал своего рода учителем танцев у спрутов. Выбрав себе сопротивляющегося что есть мочи ученика, он брал его вежлино, но решительно за «руки» и принимался кружить, приглашая партнера последовать его примеру. Осьминог изо всех сил старался вырваться. Перепуганное животное решительно отказывалось прикреплять свои присоски к телу человека. Диди оборачивал его щупальца вокруг своей голой руки и только так добивался кратковременного прилипания, оставлявшего на коже быстро исчезающие следы.

Осьминоги обладают ярко выраженной приспособляемостью. Дюма установил это, терпеливо играя с ними, пока они не начинали отвечать взаимностью.

Наиболее покорными спруты становились обычно, когда совсем выбивались из сил.

Спрут передвигается двумя различными способами. Он успешно ползает по твердой поверхности. (Ги Джильпатрик рассказывает о том, как одного осьминога выпустили на свободу в библиотеке. Он принялся носиться вверх и вниз по полкам, швыряя книги на пол; это была, очевидно, запоздалая месть писателям!) Для плавания спрут набирает внутрь воду и с силой выталкивает ее, развивая постепенно скорость. Дюма без труда догонял осьминога под водой. Преследуемый выпускал несколько чернильных зарядов и, наконец, в качестве последней защиты внезапно падал на дно и замирал там в неподвижности, причем моментально приобретал ту же окраску, что окружающий грунт. Зоркий глаз Диди приучился разглядывать все эти фокусы и легко обнаруживал жертву. Истощив все имеющиеся у него в наличии средства психологической войны, осьминог в отчаянии подпрыгивал, усиленно вращая щупальцами, и снова скатывался на дно.

И вот тут-то Дюма обнаруживал, наконец, что его партнер согласен танцевать. Он брал ученика за «руки», и они делали импровизированные па. Часто спруты в состоянии нервного потрясения послушно повиновались всем движениям его пальцев и под конец урока превращались в этаких игривых котят. Но вот Дюма уходил, оставляя осьминога в состоянии полного изнеможения. Несчастный спрут с облегчением следил за исчезновением своего мучителя…

Я знаю, что все это напоминает истории одного популярного барона. Поэтому я позаботился заснять несколько кинолент, которые подтверждают мой рассказ.