В мире безмолвия

Вы скользите вниз по откосу и оглядываетесь назад, на мир, где царит лето. А между тем вы уже попали в холодный слой и совершили скачок в зиму. В глухой темноте вы забываете о солнце. И не только о солнце. Уши больше не регистрируют меняющегося давления, воздух приобретает металлический вкус. Здесь царит сосредоточенный покой. Вместо зеленых мшистых валунов – готический камень, острый, рогатый, колючий. В каждом склепе, под каждой аркой – свой маленький мирок с песчаным бережком и живописными рыбками.

Еще ниже появляются миниатюрные голубые деревца с белыми цветами. Это настоящие кораллы, полудрагоценные Соrаllium rubrum с их удивительным разнообразием хрупких форм. На протяжении столетий на Средиземном море шла промышленная добыча кораллов с помощью своего рода деревянной драги, которая сокрушала эти «деревья», а на поверхность извлекала лишь отдельные веточки. Толстые деревья, росшие не одну сотню лет, теперь уже не существуют. Остались нетронутыми лишь те кораллы, которые обитают глубже двадцати саженей, в укрытых тайниках и гротах, нарастая от свода вниз, наподобие сталактитов. Они доступны только ныряльщикам.

Ныряльщик, попавший в коралловый грот, должен быть готов к тому, что увидит кораллы сквозь обманчивый цветной фильтр моря. Ветви коралла кажутся темно-синими. Они покрыты бледными цветами, которые втягиваются и исчезают, когда их потревожат. Кораллы сейчас вышли из моды, их продают по десяти долларов за фунт.

В зоне кораллов из расщелин в скалах торчат полосатые усики омаров. При приближении руки ныряльщика омары издают скрипучий звук. Скалы покрыты живыми шишками и напоминающими вымя наростами, длинными мясистыми нитями, «чашечками» и «грибами». Тут царят необычные цвета – фиолетовый, темно-синий, желто-зеленый; все краски приглушены сединой.

Но вот мы у основания рифа. Здесь простирается голый и монотонный песок. Здесь проходит граница жизни, за которой уже ничто не растет, никто не движется. Вы плывете автоматически, мозг словно выключается. Лишь где-то на задворках сознания сохраняется извечный инстинкт самосохранения, зовущий вернуться на поверхность. По мере того как вы поднимаетесь, состояние отупения исчезает, а внизу остается обесцвеченная страна, которая еще никому не показала своего подлинного лица.

Рыбы не любят подниматься вверх или спускаться вниз, они предпочитают держаться определенного слоя, словно жители многоэтажного дома. Обитатели первого этажа – губаны, морские судаки и испанские караси – крайне редко поднимаются вверх по лестнице. Камбалы снуют взад и вперед над самым песчаным дном. Синагриды мечутся между скалами с озабоченным и решительным видом. Губаны медлительны и вялы на вид. Испанские караси еще медлительнее. Они висят около скалы и посасывают ее, словно леденец. Выше и в стороне от каменной башни бродят другие рыбы, но и они явно отдают предпочтение определенному слою и редко движутся вверх или вниз. Рыбы стараются избегать усилий, связанных с переменой давления.

Кажется, что рыбы скользят, как заведенные, взад и вперед, покуда их не потревожат. Чем они заняты день-деньской? Большую часть времени просто плавают. Нам редко приходилось видеть рыб за едой. Иногда мы заставали окуня около рифа, объедающим зацепившихся за камень морских ежей. Он методично откусывает хрупкие иглы, выплевывает их и так постепенно добирается до самого тела ежа. Rouquires [35], правда, все время жуют. Они подхватывают со дна невидимые крошки или, встав вертикально вниз головой, взмучивают облачка ила и глотают их. Суетливые кефали снуют по скале, обсасывая водоросли толстыми белыми губами и поедая икринки и споры. Разноцветные караси пасутся сотнями в океанских прериях.

Спугнутые нашим появлением, они укрываются в огромных зеленых облаках и исчезают.

Годами мы старались застать за едой хищников: морского окуня, синагриду, морского угря или мурену, – и ни разу нам это не удалось. Мы знаем только по наблюдениям с поверхности, что хищники едят два раза в день в строго определенные часы. В это время многочисленные стаи килек, сардин или рыбы-иглы подвергаются страшным атакам снизу. Море вскипает, в воздухе сверкают спасающиеся бегством серебристые рыбешки. Морские птицы тоже включаются в это избиение: камнем падают вниз и гордо взлетают с трепещущей добычей в клювах. Стоит, однако, нам нырнуть в это время, и пиршество прекращается. Мы видим, как внизу рыщут здоровенные налетчики, выжидая, когда мы удалимся. Рыбья мелочь получает передышку: хищники почему-то не хотят есть в нашем присутствии.

Налет хищников длится обычно около получаса, затем наступает перемирие, все стихает, и они мирно плывут рядом с теми, кому предстоит быть съеденными завтра.