В мире безмолвия

Температура воды была пятьдесят два градуса по Фаренгейту; наши пальцы, а отчасти и мыслительные способности немели. Так, Эрто забыл однажды включить клапан, пропускающий в рефлектор сжатый воздух. Только он стал приспосабливать свой светильник на глубине с давлением в четыре атмосферы, как стекло лопнуло с оглушительным звоном. . Сначала Эрто отбросило к скале, потом стремительно повлекло вниз, словно он оступился в яму. Уравновешенный воздухом, рефлектор ничего не весил, теперь же его вес сразу достиг тридцати пяти фунтов. Провод оборвался, и Эрто с головокружительной быстротой пошел ко дну.

Мы двинулись следом. Эрто тщетно силился оторвать ото дна тяжелый светильник, который обошелся нам в тысячу пятьсот долларов. Подоспевший Дюма повернул рефлектор отверстием вниз, затем лег около него на грунт и направил внутрь рефлектора пузырьки выдыхаемого воздуха. Скоро этот своеобразный водолазный колокол наполнился воздухом и легко всплыл на поверхность.

Трижды повторялся с нами тот же самый инцидент, и это в такой холодной воде!

Желая пополнить свои знания об освещенности моря, я решил попробовать нырнуть ночью. Если ныряльщик без скафандра скажет мне, что не испытывал никакого страха перед ночным погружением, я ему не поверю. Есть водолазы, которые с одинаковым успехом могут работать и днем и ночью, потому что привыкли к почти полной темноте в мутной воде гаваней и рек, но я, скажу прямо, чувствовал себя не очень-то бодро.

Я выбрал хорошо знакомое мне место с каменистым дном на глубине двадцати пяти футов. Была ясная безлунная летняя ночь с яркими звездами. Мириады светящихся морских организмов перемигивались с небесными огоньками, а когда я окунул маску в воду, ноктилюки(39) засветились еще ярче, мерцая, словно светлячки. Оказавшись под своей лодкой, я увидел над собой переливавшийся серебром свод.

Я медленно погрузился в подводный Млечный Путь. Но вот я очутился на дне с лежавшими на нем уродливыми глыбами, и очарование рассеялось. Кругом на недалеком расстоянии проступали смутные очертания скал. Мое воображение пыталось проникнуть в окружающую тьму, в невидимые расщелины, где плыли, извиваясь, кровожадные ночные охотники, угри и мурены в поисках , добычи. Разыгравшаяся фантазия побудила меня поспешно зажечь электрический фонарь.

Ослепительный конус света пронизал воду, заставив померкнуть все огоньки на своем пути. На скале загорелся круг кремового цвета. Зато все, что было за пределами луча, окуталось еще более густым мраком. Я уже не видел скал кругом. Мне казалось, что меня со всех сторон подстерегают чудовища. Я завертелся юлой, светя фонарем во все стороны. Кончилось тем, что я совершенно растерялся и утратил ориентировку.

Собравшись с духом, я снова выключил фонарь. В полной темноте я осторожно поплыл над камнями, то и дело оглядываясь назад. Глаза привыкли к мраку, и мне снова стали чудиться всякие страсти. Вот шевельнулась какая-то тень, взмутила светящиеся облачка и унеслась, словно комета, – какая-нибудь удивленная рыба, разбуженная моим вторжением. За ней последовали другие.

Понемногу я совладал со своими страхами и оказался даже в состоянии порадоваться тому, что это не тропическое море с его изобилием акул. Под конец я чувствовал себя совсем хорошо, кажется… Никаких ценных наблюдений это погружение не дало.

В другой раз я нырял при полной луне. Белый свет причудливо мерцал на подводных скалах. Донный ландшафт был виден почти как днем, но теперь тут царило совсем другое настроение. Камни выросли до невообразимых размеров; мне виделись на них призрачные лица и фигуры. Искры ноктилюков почти угасли; лишь немногие организмы светились достаточно ярко для того, чтобы их было видно при луне. Рыбы исчезли. Когда над горизонтом поднимается луна, рыбаки знают, что сети вернутся пустыми.

ЭПИЛОГ

"И почему это вас так тянет в море?" – спрашивают нас часто практичные люди. Джорджа Меллори спросили как-то, почему ему так хочется влезть на Эверест. Он ответил: "Потому что он существует!" Этот ответ годится и для нас. Нам не дают покоя огромные толщи океанов, ожидающие своего изучения. Тот слой на суше, в котором сосредоточена основная масса наземной флоры и фауны, чрезвычайно мал – меньше , человеческого роста. Жизненный простор океанов с их средней глубиной в двенадцать тысяч футов больше чем в тысячу раз превышает объем населенной наземной сферы.

Я рассказал, как мы начали нырять просто из неодолимого любопытства, а потом увлеклись физиологией и техникой ныряния и постепенно пришли к аквалангу. Теперь нас влекут в глубины еще и проблемы океанографии. Мы стараемся открыть вход в колоссальную гидросферу, ибо предчувствуем близость эры морей.