В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

Потом я подошел к фиксатору психополя, подал выход на диаграмму. Все было, как задумывалось. Нервное потрясение Жанны отразилось в дикой пляске кривых, ее гнев — в их пиках и изломах, ее отчаяние — и их падении вниз, почти к зловещей оси небытия. Я проверил программу процесса, задал сравнение со старыми записями. Компьютер доложил, что процесс восстановлен на высоком уровне, он идет, как при жизни Павла. Большего и не требовалось.

Теперь осталось совершить последнее вычисление: сколько мне осталось жить?

7

— Сколько мне осталось жить? — вслух спросил я себя.

В общем, я успокоился, интерес к дате был скорей академическим, чем практическим. Даже если бы вычисление показало, что жизнь быстро шагает к распаду, это не стало бы теперь поводом рвать на себе волосы.

Завершение экспериментов именно таким способом было моим свободным решением, негодовать на себя нелепо. Я только с интересом отметил, что самоубийцы кончают с собой в состоянии аффекта, а у меня аффекта не было. Конечно, я не радовался, но и уныние не одолевало. Раньше в подобных случаях писали завещания и заверяли их подписями и печатями, подумал я. И невесело усмехнулся: раньше не было подобных случаев.

Никто, даже после моей гибели, не догадается, что я ее предвидел, она предстанет случайностью эксперимента, а не его рассчитанным результатом.

Компьютер выдал утешительный расчет: жизни хватало и на дело, и на безделье, можно и всласть соснуть, и разика два погулять по холмам Урании.

— Отказываясь от жизни, можно разрешить себе солидно поспать! — сказал я и засмеялся.

Все получалось по любимой формуле: «Мне бывало хорошо, даже когда было плохо». Я пошел к двери.

Появившийся на экране Антон задержал меня.

— Эдик, что такое! — заорал он. — Я возмущен, можешь мне поверить!

— Охотно верю, — ответил я. — Ты всегда чем-нибудь возмущен. Что на этот раз вывело из себя Повелителя Демонов? Взбесил закон сохранения энергии? Иди ты по-прежнему негодуешь на таблицу умножения? Не способен перенести, что электроны существуют независимо от позитронов?

— Независимо они не существуют, я берусь это доказать. Но меня взбесил ты, а не позитроны. Это гораздо хуже.

— Сначала назови мою вину, потом будешь убеждать, что я хуже возмутительных законов природы.

— Твоя вина — в Жанне!

— В Жанне? — На мгновение я растерялся Все, что связано с Жанной, имело особый смысл.

— Да, в Жанне!

— Повелитель, воля твоя…

— Не прерывай! Я встретил Жанну, когда она возвращалась от тебя. Она уже выглядела поздоровевшей, даже помолодевшей, а ты ее чем-то так расстроил… Я, естественно, поинтересовался, скоро ли она принесет очередную партию пластинок для сепарации молекул. Она послала меня в преисподнюю и убежала.

— Ты уверен, что у нее не было других причин посылать тебя в преисподнюю?

— Ты не Чарли, у тебя остроты не получаются. Скажи прямо: чем ты довел Жанну до такого расстройства?

Повелителя Демонов надо было успокоить. Его необузданность непосредственно не грозила ходу моих экспериментов, но он мог привлечь внимание к изменению настроений Жанны. И это следовало предвидеть и предотвратить. Я сказал:

— Мы говорили о Павле. Я наконец показал ей место, где Павел упал. Раньше я боялся это сделать. Она плакала, я тоже не плясал. Поводов для веселья не было.

Антон мигом перестроился:

— Понимаю. Будем надеяться, что это последнее потрясение. На время ее надо оставить в покое, пусть выплачется. Обещаю не торопить с новой партией пластинок, хотя, поверь, они ох как нужны!

Он отключился, и я выбрался наружу.

Была глубокая ночь, короткая ночь Урании, прекраснейшая из ночей, какие мне удалось увидеть в жизни.

Всего восемь земных часов отвели космостроители на суточное вращение Урании вокруг своей оси. В природной своей первозданности Урания вращалась еще быстрей, ее прежнее шальное кружение замедлили чуть ли не вчетверо: первые поселенцы жаловались, что не успевают от заката до восхода Мардеки сосредоточиться ни ка одной толковой мысли, а быстрый бег дневного светила по небосклону вызывает головокружение. Старожилы ворчали, что ночь все же осталась такой короткой, что не успеваешь перевернуться с одного бока на другой, как уже пора вставать. Мы, новое поколение исследователей, не предназначали ночи для сна, мы, бывало, не спали и по неделям: драгоценное время не стоило тратить на сон. Зато в спокойный часок мы торопились на торжество звездной ночи. «Ты — своя собственная обсерватория», — шутил обо мне Чарли, изредка соглашаясь на совместные прогулки. «Ты — восторженный созерцатель, ты всему радостно удивляешься», — сказала сегодня Жанна. В отличие от Чарли, ни ее, ни тем более Павла мне ни разу не удалось уговорить на сопричастие празднику звезд. У них была иная радость — взаимное соприсутствие. Звезды для этого не требовались.

Выбравшись из научного городка, я зашагал по темной равнине. «Дойду до извилины реки и поверну назад», — сказал я себе. Небо двигалось мне навстречу.