В мире фантастики и приключений. Выпуск 3

Еще астрономические наблюдения. Здешнее небо было подвижнее земного: и вращалось быстрее, и новые звездочки появлялись то и дело, нарушая привычный узор созвездий. Это были другие астероиды, и многие - из тех, что помельче, - неизвестные науке. Роберт всегда торопился на урок астрономии, просил вытащить его поскорее, чтобы первым, раньше дяди, открыть новый астероид. Потом Ренис-старший делал вычисления, определяя путь нового светила.

По движению Солнца на небе он вычислил путь и их собственного астероида. Проверил еще раз по движению планет и объявил:

– Итак, программа нашей жизни такова: здешний год продолжается пять лет земных. Наклон орбиты 23 градуса. Через год с небольшим мы пересечем основную плоскость астероидов, метеорные ливни будут страшные. Потом - два с половиной года к северу от эклиптики, и опять - метеорная бомбардировка.

Сложнее было со сменой дня и ночи. Оказалось, что сутки на астероиде неустойчивы: иногда больше четырех часов, иногда меньше, а ось вращения вычерчивает сложную кривую на небе. Видимо, такие фокусы были связаны с неправильной формой астероида. Ренис даже пытался решить нелегкую задачу: по неправильностям в сутках вычислить форму планетки.

– Я был бы королем математиков, если бы нашел общее решение, - говорил он.

И Надежда радовалась, хотя и понимала, что такое решение никому не нужно.

"Главное, чтобы он был занят делом, - думала она. - Надо придумать еще дела. Надо!"

Она предложила обследовать весь астероид, составить подробную карту. И Роберт принял участие в походах. Сломанная нога еще не зажила как следует, но мальчик приспособился прыгать на одной ноге. Малая тяжесть позволяла это делать: ведь каждый шаг* длился минуты три. Толкнувшись здоровой правой ногой, Роберт приземлялся на правую же ногу. При известной сноровке даже безногий мог бы путешествовать по астероиду, отталкиваясь от камней шестом. Роберт из интереса проделывал и такие упражнения.

Начали с экскурсии на 20-30 километров. Потом перешли к дальним походам с двухчасовыми ночевками в темные периоды.

Выяснилось, что астероид похож на грушу, своеобразную, ребристую. Длина этой груши была около ста километров. Ракета разбилась на широкой части, где притяжение было наибольшим. А в вытянутой части оно еще уменьшалось, там можно было прыгать с любой горы, не рискуя разбиться.

Все трое неотступно думали о Земле, поэтому горным хребтам были присвоены земные названия: Урал, Кавказ, Гималаи, Альпы.

А всю планетку Ренис галантно предложил назвать Надеждой. ("В честь нашей прекрасной исцелительницы", - сказал он.) Название соответствовало традиции, малым планетам обычно давались женские имена. И злополучный астероид был окрещен Надеждой двумя голосами против одного.

Горы, утесы, скалы, камни. Камни черные, черно-зеленые, зеленовато-бурые, красновато-бурые, темно-серые, светло-серые…

Биологу тут нечего было делать, гидролог умер бы с тоски, зато для геологов - непочатый край работы. И Надежда предложила составить геологическую карту астероида.

Геологию они знали плоховато, но все-таки знали. Ведь и на спутниках Юпитера исследования были в основном геологические.

– Женщины обладают удивительным талантом выдумывать бесполезные занятия, - ворчал Ренис. - А мужчины рады стараться. Бросаются в воду вниз головой, бьют друг друга перчатками по носу, составляют никому не нужные карты никому не нужного астероида.

– Еще ни один астероид не был обследован геологически, - возражала Надежда.

– И мы не обследуем, только наделаем ошибок…

Ренис ворчал все чаще. Ему не хотелось работать ежедневно. И споры кончились взрывом. Поводом была книга. Те самые записки народовольца Морозова, которые оказались в числе двух случайно сохранившихся на кухне книг. "Дедушкой Морозовым" его называли школьники в первые годы Советской власти. Он был почетным пионером, приходил на школьные собрания с красным галстуком на шее. Красный галстук празднично сиял рядом с седой бородой.

В свое время, после казни Александра II народовольцами, Морозов был посажен в крепость и провел в одиночной камере двадцать четыре года. Многие из его товарищей умерли, кончили самоубийством, сошли с ума. Морозов уцелел, потому что - так объяснял он сам - голова его была занята наукой. В тюрьме он писал труды по химии, физике, математике…

Книга эта охотно читалась в ракете. Двухгодичное путешествие людям деятельным и общительным тоже казалось томительным заключением. И повествование Морозова подбадривало их: "Человеку хуже было, а мужества не потерял".

Ренис читал по-русски с трудом, но других книг не было. Однажды вечером, отложив Энциклопедию, он попросил "Воспоминания".

– Вот наша судьба, - сказал он, осилив двадцать страниц. - Один умрет, другой сойдет с ума, третий будет уговаривать сумасшедшего.

– Почему же вы видите в книге только страдания? - возразила Надежда. - Почему не замечаете мужества и стойкости? Человек двадцать четыре года провел в каменном мешке, но сохранил бодрость, написал научные труды, сумел дожить до своей мечты - до пролетарской революции.

Но Ренис упорно твердил: