В мире исканий

— Правильно, Владимир Александрович! — облегченно вздохнув, произнес Петров. — Машина должна быть прежде всего наша, советская, и должна быть на ходу как можно скорее!

Остаток вечера инженеры провели, болтая о предстоящем испытании и разных технических мелочах.

— Вам знаком, Владимир Александрович, математик Ольшанский? — спросил, между прочим, Баянов. — Это такой худощавый, в очках…

— Ольшанский? Знаю, знаю прекрасно! — ответил Витовский. — Очень способный и милый человек. А что?

— Вы понимаете, — продолжал Баянов, — он не только способный, но прямо-таки гениальный математик. Вы только подумайте! Утром приходит к нам на работу. Еще даже не вошел как следует в курс дела, а к вечеру — пожалуйста, находим у него в столе математическое обоснование! Просто поразительно! Ровно семь страниц. Ну, и сразу после этого дело у нас пошло на лад. Замечательное математическое обоснование дал!

— Семь страниц, вы говорите? — произнес Витовский, как-то загадочно улыбаясь. — Позвольте… позвольте… И он… не отрицает, что написал именно он?

Оба друга с удивлением смотрели на неизвестно почему взволновавшегося инженера.

— Конечно, не отрицает! — ответил Баянов. — А кто же мог написать, кроме него! Мы рапорт на имя директора подали. Ольшанский получил благодарность в приказе по институту. Теперь он стал у нас известнейшим математиком. Да не только у нас — слава об этом удивительном случае разнеслась дальше.

— Слава… — тихо произнес Витовский. — Слава… — повторил он, безучастно глядя куда-то в сторону.

Некоторое время Витовский был неподвижен, он о чем-то напряженно думал. А затем неожиданно разразился веселым, заразительным смехом:

— Ой, товарищи… Ой, не могу!.. Слава, говорите? Вот так слава!.. Ха-ха-ха! Ой, не могу!..

*_**

— Вот видишь, — говорил Петров своему другу, когда они, покинув квартиру Витовского, спускались по лестнице. — Ему нельзя говорить слово «слава». Он еще не совсем пришел в себя. Ты заметил, как он смеялся? Видно, все-таки болезненно переживает…В этот же вечер оба друга увидели математика Ольшанского.

Резко распахнув дверь, математик вошел в лабораторию. Лицо его было сурово.

— Безобразие, товарищи! Это же чорт знает что такое! Вы меня опозорили! — проговорил он грозно.

— Что с вами? — забеспокоился Баянов. — Кто вас опозорил?

— Вы опозорили! Вы! — продолжал Ольшанский. — Понимаете, что произошло? Вы пользовались расчетами, которые не принадлежат мне. Так почему же, чорт возьми, вы заявили, что их сделал я? Что это за шутка?!

Тут только Баянов вспомнил, что несколько часов тому назад послал Ольшанскому расчеты с просьбой изменить некоторые формулы.

— Этими расчетами вы пользовались? Этими? — продолжал волноваться Ольшанский, вынимая из папки хорошо знакомые листы.

— Да, этими, — с удивлением ответил Баянов.

— Так это же не моя работа!.. Понимаете: не моя!

— Так чья же, в таком случае? — забеспокоился Петров.

— Вы хотите знать, чья? Пожалуйста… У меня этот вопрос не вызывает никаких сомнений. Вот, посмотрите… посмотрите на это решение… Разве вы не видите, что тут характерный прием? И вот тут, посмотрите… — Ольшанский принялся лихорадочно перелистывать страницы. — Здесь вот то же самое… Чей этот прием? Ну, вам, конечно трудно определить, а мне известно с абсолютной достоверностью: этот расчет произвел инженер Витовский… и никто больше, кроме него, так не работает… Ясно теперь?

— Не совсем ясно… — ответил Петров. — Во всяком случае, неясно, как и почему эти расчеты очутились у нас на столе.

— Вот это уж меня не касается, — печально улыбаясь, ответил Ольшанский. — Меня больше интересует, как мне реабилитироваться. Вы поймите мое положение!.. Благодарность в приказе… Все на меня тычут пальцами: вот, мол, замечательный математик… Слава какая пошла кругом! А я ко всему этому не имею никакого отношения. У меня нет ни малейшей заслуги в успехе ваших опытов. Хорошо, что премию отказался получить. Позор какой… Вы только подумайте!.. Сейчас же иду к инженеру Витовскому… Я докажу, что выкладки эти принадлежат ему.

*_**

Перед секретарем партийной организации института Коневой сидит начальник главка, пожилой инженер, только что прибывший из центра. Он радостен и возбужден.

— Опоздал! Понимаете, Лидия Михайловна, опоздал всего на несколько часов! Ну, разве это не досадно? — говорил он, жестикулируя руками.

— Ничего, товарищ, еще увидите. Сегодня испытание было первое, но, конечно, не последнее, — успокаивает Конева своего гостя.

— В том-то и дело, что первое! На первое опоздал! — продолжает волноваться инженер. — Ну-ка расскажите своими словами, Лидия Михайловна! Мне просто интересно сравнить то, что рассказывал мне директор, а теперь расскажете вы.