В мире исканий(изд.1949)

Однажды сотрудники сообщили, что инженеры Бая­нов и Петров спрашивают разрешения навестить его.

Витовский попросил передать, что он рад будет их видеть и просит зайти при первом удобном случае.

В этот же вечер оба инженера сидели у постели больного.

— Вот какое к вам дело… — нерешительно начал Петров, когда кончились общие разговоры и воспоми­нания. — Мы очень ценим вас, Владимир Александро­вич…

— Так, так! — живо заинтересовался Витовский. — Очень признателен…

— Пришли мы к вам с огромной просьбой, — про­должал Пет­ров. — Мы хотим предложить вам для общего ускорения дела… со­е­динить вашу повозку, которая, как всем известно, работает без­уп­речно, с толь­ко что законченной искровой установкой. В этом слу­чае уже через десяток дней можно будет выехать в поле… Как вы на это смотрите?

Лицо Витовского застыло в неопределенной улыбке.

— Ну, конечно, если это только вас полностью устраивает, — до­бавил Баянов. — При малейшем неже­лании с вашей стороны… вы понимаете… Лучше не надо, конечно!

Витовский продолжал молчать. Затем он принялся медленно и внимательно обводить взглядом чертежные наброски, приколотые кнопками на стене рядом с постелью. Это были эскизы его снегоубо­рочного при­способления.

— Вы видите… — тихо проговорил он, подымая руку к стене — Это даст возможность работать нашей маши­не в зимних ус­ло­виях. Но… — Витовский опустил руку, и она беспомощно скользнула вниз, — потребуется еще время… немного времени. Срав­нительно немного, конечно…

— Тогда не стоит даже и думать о нашем предло­жении! — подчеркнуто весело проговорил Петров. — Яс­но, что надо заканчивать вашу машину. Считайте, что разговора и не было, Владимир Александрович!

— Нет, товарищи! — произнес Витовский, немного приподымая голову. — Знаете, что я вам скажу?.. Я со­гласен с вашим предложением. Да, согласен! Пусть машина будет общая, наша, если это хоть на один день ускорит ее окончание. Надо торопиться…

— Правильно, Владимир Александрович! — облегчен­но вздохнув, произнес Петров. — Машина должна быть прежде всего наша, советская, и должна быть на ходу как можно скорее!

Остаток вечера инженеры провели, болтая о пред­стоящем испытании и разных технических мелочах.

— Вам знаком, Владимир Александрович, математик Ольшанский? — спросил, между прочим, Баянов. — Это такой худощавый, в очках…

— Ольшанский? Знаю, знаю прекрасно! — ответил Витовский. — Очень способный и милый человек. А что?

— Вы понимаете, — продолжал Баянов, — он не только способный, но прямо-таки гениальный математик. Вы только подумайте! Утром приходит к нам на работу. Еще даже не вошел как следует в курс дела, а к вече­ру — пожалуйста, находим у него в столе математиче­ское обоснование! Просто поразительно! Ровно семь страниц. Ну, и сразу после этого дело у нас пошло на лад. Замечательное математическое обоснование дал!

— Семь страниц, вы говорите? — произнес Витов­ский, как-то загадочно улыбаясь. — Позвольте… по­звольте… И он… не отрицает, что написал именно он?

Оба друга с удивлением смотрели на неизвестно почему взволновавшегося инженера.

— Конечно, не отрицает! — ответил Баянов. — А кто же мог написать, кроме него! Мы рапорт на имя дирек­тора подали. Ольшанский получил благодарность в при­казе по институту. Теперь он стал у нас известнейшим математиком. Да не только у нас — слава об этом удивительном случае разнеслась дальше.

— Слава… — тихо произнес Витовский. — Слава… — повторил он, безучастно глядя куда-то в сторону.

Некоторое время Витовский был неподвижен, он о чем-то напряженно думал. А затем неожиданно разра­зился веселым, заразительным смехом:

— Ой, товарищи… Ой, не могу!.. Слава, говорите? Вот так слава!.. Ха-ха-ха! Ой, не могу!..

........................................................................................

— Вот видишь, — говорил Петров своему другу, когда они, покинув квартиру Витовского, спускались по лестнице. — Ему нельзя говорить слово “слава”. Он еще не совсем пришел в себя. Ты заметил, как он смеялся? Видно, все-таки болезненно переживает…В этот же вечер оба друга увидели математика Ольшанского.

Резко распахнув дверь, математик вошел в лабора­торию. Лицо его было сурово.

— Безобразие, товарищи! Это же чорт знает что такое! Вы меня опозорили! — проговорил он грозно.

— Что с вами? — забеспокоился Баянов. — Кто вас опозорил?

— Вы опозорили! Вы! — продолжал Ольшанский. — Понимаете, что произошло? Вы пользовались расчетами, которые не принадлежат мне. Так почему же, чорт возьми, вы заявили, что их сделал я? Что это за шутка?!

Тут только Баянов вспомнил, что несколько часов тому назад послал Ольшанскому расчеты с просьбой изменить некоторые формулы.

— Этими расчетами вы пользовались? Этими? — про­должал волноваться Ольшанский, вынимая из папки хорошо знакомые листы.

— Да, этими, — с удивлением ответил Баянов.

— Так это же не моя работа!.. Понимаете: не моя!

— Так чья же, в таком случае? — забеспокоился Петров.