В мире, которого нет

– Даже чаю не попьете? – донеслось вслед, но он даже не оглянулся. Почему-то не было никакого желания продолжать разговор с этим мальчишкой. Тот играл в свою жестокую бесконечную игру, превратившись в её часть, в ее функцию, и наверняка не знал (или не помнил) о том, что в мире существует что-то кроме нее.

Над полем битвы сверкали разноцветные молнии, ложбины между холмами заливали потоки алого и голубого пламени, поглощая и солдат «господина Бомбардира», и монстров Злобного Дряна. Но чувства опасности почему-то не было… Во-первых, до сих пор не верилось до конца в реальность всего происходящего, во-вторых, в панораме битвы было что-то, напоминающее компьютерный мультик, а в-третьих, Антон почему-то точно знал: случись и впрямь с Алёнкой что-то дурное – он бы почувствовал. Сразу же.

Эскадрон уродцев с собачьими мордами несся прямо на него – верхом на вполне добродушного вида жабах. «Лица второго порядка», как сказал вахтёр-особист…

Мысленно – катком…

Стальная махина, видимая только ему, стремительно умчалась за горизонт, подмяв под себя не только воюющие армии, но и деревья, холмы и всё, что оказалось на ее пути. Возникла абсолютно прямая асфальтовая дорога, уходящая за горизонт, и по ней можно было шагать семимильными шагами, даже не глядя под ноги. Через пару минут грохот сражения остался далеко позади, а Черный замок (высоченная квадратная башня, протыкающая облака) оказался на расстоянии вытянутой руки. Дерни за верёвочку – дверь и откроется…

Но ни двери, ни веревочки не было. Только ссутулившийся тощий человек в сером сюртуке по моде начала прошлого века показался из-за угла и неторопливым прогулочным шагом двинулся к Антону, опираясь на трость. Он вовсе не был похож на заводную куклу, как бойцы воюющих армий, как те генералы, что стояли за спиной «господина Бомбардира». Скорее он напоминал актера в грубом гриме. Лицо было исполосовано глубокими искусственными морщинами, а над отвисшей нижней губой возвышался одинокий клык. Сущая Баба-яга в мужском обличье. «Покатаюся-поваляюся…»

– Чем обяжан? – Клык явно мешал ему говорить. Он аккуратно извлёк его изо рта и положил в нагрудный карман.

– Извините за вторжение, но мне необходимо видеть Злобного Дряна.

– Мне тоже, знаете ли… – Человек усмехнулся и не спеша двинулся дальше, продолжая привычную прогулку. – Это самое злобное, коварное, жестокое и бессовестное существо в мире – так, если не ошибаюсь, охарактеризовал его наш славный господин Бомбардир?

– Именно…

– У мальчика с фантазией не слишком хорошо, но это скорее к счастью, чем к сожалению. Если бы он там, в прежней жизни, получил хоть какое-то реальное представление о том, что такое зло, что такое жестокость, что такое коварство, – всё, что здесь происходит, было бы куда страшнее…

– Извините ещё раз, – прервал его Антон, – я уже почти привык, что здесь никто не интересуется, кто такой я и как я сюда попал… Но… Вы-то явно не плод воображения «господина Бомбардира». Вы тоже, как изволил выразиться один коридорный смотритель, «лицо первой очереди».

– Отчасти. Только отчасти… Видите ли, того мгновения, когда нас забросило сюда, мальчик и не заметил. Он сидел у себя в комнате, играл в солдатики и категорически отказывался спускаться в гостиную для общего семейного снимка. Фотографу пришлось подняться в детскую, а я имел неосторожность сопровождать его. И заставить мальчишку смотреть в объектив можно было лишь одним способом – рассказывать о каких-то битвах, о каких-то полководцах, о каких-то победах… Он был, мягко говоря, весьма неуравновешенным ребёнком, и в гимназию его отправить не рискнули. Я был одним из домашних учителей… Вот, собственно, и всё. С тех пор, вероятно, прошло немало лет, но здесь ничего не меняется, поэтому время не имеет никакого значения…

– Значит…

– Да, вы совершенно верно догадались: я и есть Злобный Дрян, враг всего светлого и доброго, существо без совести и чести, лишённый чувства жалости и сострадания. И я останусь таковым, пока мальчик не повзрослеет и не начнет хоть что-то понимать в жизни и в людях. Но этого не будет никогда, поскольку нет рядом с ним ни жизни, ни людей – одна только вечная игра. Он устроил всё так, как хотел. Такое уж у него было представление о счастье… – Человек вдруг остановился и впервые за всё время разговора пристально посмотрел на Антона. – Так, извините… Чем обязан?

Нет, говорить о «назначении» не стоит… Тогда Злобный Дрян, чего доброго, просто сложит с себя полномочия и исчезнет. Было очевидно, что он давно тяготится своей миссией.

– А почему бы вам не быть рядом с ним? – Антон решил, что лучше не менять тему разговора. – Вы же сами сказали: ничего не изменится, пока он не повзрослеет, и вы – его единственная надежда…