В мире металлов

Когда Бессемер сказал ему, что хочет продуть холодный воздух через жидкий металл, чтобы его разогреть, на лице литейщика появилось такое выражение, которое запомнилось изобретателю на всю жизнь. В нем, вспоминал Бессемер, "смешалось удивление и жалость к моему полному невежеству". "Металл весь скоро превратится в глыбу", -без тени сомнения заявил мастер. Велико же было его удивление, когда после продувки ослепительная струя металла полилась по желобу в ковш, а оттуда в изложницу. Через несколько минут их взорам предстал слиток металла."Я не в состоянии передать, - писал Бессемер, — что я чувствовал, когда увидел эту раскаленную массу, медленно поднимающуюся из формы. Это был первый большой слиток литого железа, который когда-либо видел человеческий глаз".

Кассиопей, альдебараний и др.

Во второй половине прошлого столетия резко возрос интерес к редкоземельным элементам. Подобно тому как во времена золотых лихорадок тысячи любителей наживы устремлялись в пески Калифорнии и к берегам Клондайка, в последней четверти XIX века на побережье "архипелага редких земель" высадился многочисленный десант ученых - искателей химических кладов. Открытия новых редкоземельных, металлов посыпались как из рога изобилия, но, увы, подавляющему большинству из них (а всего их оказалось свыше ста) не хватало "документов", требующихся для постоянной прописки в таблице элементов. Зато какие красивые имена давались новорожденным их счастливыми "родителями": филиппий и деципий, демоний и метацерий, дамарий и люций, космий и неокосмий, глаукодидимий и викторий, эвксений и каре-линий, инкогнитий и ионий, Кассиопей и альдебараний ... Теперь эти звучные названия можно найти лишь в списках ложнооткрытых химических элементов.

Дело случая

 Издавна было известно, что металлические сплавы зачастую гораздо прочнее чистых металлов, входящих в их состав. Вот почему, когда в конце прошлого века металлургам удалось разработать промышленные способы получения алюминия, многие ученые занялись поисками тех "компаньонов", которые, вступив в союз с этим легким, но недостаточно прочным металлом, помогли бы ему "окрепнуть". Уже вскоре пришел успех, причем, как не раз бывало в истории техники, едва ли не решающую роль при этом сыграли случайные обстоятельства.

Однажды (это было в начале XX века) немецкий химик Альфред Вильм приготовил сплав, содержащий, помимо алюминия, добавки меди, магния и марганца. Прочность сплава была выше, чем у чистого алюминия, но Вильм подумал, что сплав можно еще более упрочить, подвергнув его закалке. Ученый нагрел несколько образцов сплава примерно до 600°С, а затем опустил их в воду. Поскольку результаты механических испытаний различных образцов оказались неоднородными, Вильм усомнился в исправности прибора и точности измерений.

Несколько дней исследователь тщательно выверял прибор. Забытые им на время образцы лежали без дела на столе, и к тому моменту, когда прибор был вновь готов к работе, они оказались уже не только закаленными, но и запыленными. Вильм продолжил испытания и не поверил своим глазам; прибор показывал, что прочность образцов возросла чуть ли не вдвое.

Вновь и вновь повторял ученый свои опыты, и каждый раз убеждался, что через пять — семь дней после закалки его сплав становится прочнее. Так было открыто интереснейшее явление — старение алюминиевых сплавов после закалки.

Сам Вильм не знал, что происходит с металлом в процессе старения, но, подобрав опытным путем оптимальный состав сплава и режим термической обработки, он получил патент и вскоре продал его одной немецкой фирме, которая в 1911 году выпустила первую партию нового сплава, названного дюралюминием, или дуралюмином, в честь немецкого города Дюрена, где было начато производство сплава.

Преждевременная радость

После того как в начале нашего столетия экспериментальным путем была показана возможность превращения одних химических элементов в другие, перед учеными вновь встал вопрос, который в свое время не давал покоя средневековым алхимикам: "А нельзя ли получить золото из неблагородных металлов?"

В 20-х годах нашего века один японский исследователь пытался "добыть" золото из ртути, воздействуя на ее пары мощными электрическими разрядами. Много времени и труда потратил он, и вот, наконец, пришел успех: в ртути появились первые следы золота. Радость экспериментатора не знала границ. Каково же было разочарование, когда выяснилось, что желанный металл попал в ртуть с ... золотой оправы его собственных очков. Поправляя очки руками, на которых были мельчайшие капельки ртути, ученый переносил золото в виде амальгамы в исследуемую ртуть.

Во всем "виноват" мул?

Вскоре после революции один из руководителей советской промышленности А.П.Серебровский (1884 — 1938) дважды посетил США. В своей книге "На золотом фронте" (М. -Л., 1936) он рассказал о курьезном эпизоде, связанном с открытием месторождения цветных металлов в пору, когда США были охвачены эпидемией "золотой лихорадки".