В мире птицы мохо

Вскоре оттуда во все стороны помчались всадники, сопровождаемые несколькими десятками воинов, и грабежи были немедленно прекращены. А всадники на арканах притащили в стан нескольких виновников грабежей, и на виду города все они вскоре закачались на виселицах. А по городу было объявлено, что любой из кутиев, который будет замечен в грабеже и насилиях, будет подвергнут казни, как были повешены пойманные за этими неблаговидными делами некоторые из них. И при этом отмечалась особая роль в прекращении грабежей номарха Сарниуса.

Однако среди простого народа снова начали распространяться слухи не в пользу номарха. Народ недоумевал: грабежи начались и тут же прекратились – это понятно, грабителей похватали – тоже понятно. Вот только почему среди повешенных не было ни одного действительно участвующего в грабежах солдата, а было лишь несколько несчастных, про которых говорят, что они «не в себе», безобидных умалишенных, которых много было в большом обозе кутиев, и такое же недоумение вызвало моментальное появление готовых виселиц ровно по числу схваченных «грабителей». Чтобы изготовить виселицу, надо время, для самой примитивной виселицы – немного времени, посложнее – уже больше. Но все равно надо время. А здесь от момента назначения виноватых до их повешения прошли считанные мгновения. Уж не знал ли номарх заранее про грабежи, и не в связи ли с этим первым же приказом его после появления в городе было изготовить несколько разборных виселиц? Их затем куда-то увезли, уж ни к кутиям ли, когда они еще только подходили к городу?

Удаленные от управления сановники, которых не пустили во дворец, понимали, что Сарниус, хитроумно отдалив их от власти и фактически став регентом, всеми мерами пытается предстать перед народом в лучшем своем обличье, и для этого не гнушается ничем, но также и понимали, что в данный момент сила на его стороне. Им оставалось только надеяться взять реванш на Большом Земельном Соборе.

Ближе к вечеру в город стали съезжаться номархи. Каждый вновь прибывший сначала отправлялся к гробу энси, немного стоял у изголовья, затем направлялся в апартаменты, заранее снятые для него слугами. После размещения ко многим из них прибыли гонцы с посланиями, в которых Сарниус в витиеватых фразах приветствовал очередного дорогого гостя, прибывшего на церемонию прощания с усопшим энси, и приглашал на званый ужин в свою резиденцию. Приглашения такие посланы были ко многим, но далеко не все явились к его столу. Подоплека приглашения была ясна с самого начала – он собирал своих сторонников для разработки плана по выбору его правителем.

Многие из прибывших не желали видеть Сарниуса на троне правителя, хватало и колеблющихся в свете того, что самый вероятный кандидат на престол – советник Орагур – погиб где-то далеко в горах и они не успели еще определиться с новой кандидатурой вместо него.

Вечер был заполнен переговорами, переездами, консультациями. За этими хлопотами как-то в сторону ушли проблемы, связанные с присутствием у стен войска кутиев. Впрочем, и немудрено – более двух сотен номархов явились в город, чтобы и участвовать и в церемонии похорон, и затем и в выборах нового энси. А с каждым из них жены, старшие дети, многочисленная челядь, охрана. Хотя и были известны заранее дома, в которых они остановятся, но хлопот все равно было выше крыши. Многие из них привезли с собой слуг значительно больше, чем намечалось заранее. Их надо было разместить, накормить, напоить. Постепенно заполнились постоялые дворы. Кроме этого, воспользовавшись моментом, к городу съехалась масса купцов со своими товарами. Город начал задыхаться от количества приезжих. И тогда Сарниус, к которому теперь стекались сведения о них, приказал очистить город от купцов и разместить их в пригороде, организовав там гигантское по своим масштабам торжище. Исключение было сделано лишь одной категории купцов – в городе оставили тех из них, кто по-крупному торговал украшениями из драгоценных металлов и камней. Сарниус опасался, что вид драгоценностей сведет с ума жадных кутиев, и тогда ничем не удастся усмирить их. А в город кутии, кроме их вождей, да и то без сопровождения гвардейцев, не допускались.

Уже ночь вовсю пыталась окутать своим темным покрывалом городские улицы, но до сих пор не могла преодолеть свет, лившийся из десятков окон. Переполненный город никак не хотел укладываться спать. Взад-вперед бегали посыльные, сновала челядь, продажные женщины переходили из трактира в трактир, предлагая свои услуги. Трактиры, несмотря на поздний час, под завязку были забиты теми же слугами и охраной номархов. Трактирщики сбивались с ног, поднося все новые и новые яства и втихаря благословляя смерть энси, сулящую им за несколько ближайших дней прибыль, соразмерную с обычным доходом за период от зимы до зимы.