В мире слов

Со словами áтлас, атлант не имеет ничего общего áтлас — название плотной гладкой шелковой материи; это слово, как и самая ткань, восточного происхождения и значит по-арабски лишенный ворса.

Вулкан был древнеримским божеством огня, богом-кузнецом и плавильщиком. Естественно было приписать извержение Везувия (близ Неаполя) или Этны (в Сицилии) его работе: это Вулкан плавит руду в своей огромной домне и оттого дым, пар и пепел поднимаются тучами над огнедышащей горой, и расплавленные шлаки изливаются из ее кратера лавой.

Наше вулкан прямо повторяет имя римского бога, но в значении огнедышащей горы это слово впервые употреблено в XVII веке в итальянской форме волькано.

Новым производным явился глагол вулканизировать — подвергать каучук действию жара для придания ему твердости.

Верховному божеству древних римлян, Юпитеру, не так повезло. Правда, его именем названа самая крупная планета нашей системы.

Затем в переносном значении оно выражает высшую степень величия. «Не человек, Юпитер!» — говорит Гоголь. Но нарицательно юпитерами называются просто мощные фонари, употребляемые при киносъемках и для освещения сцены.

Еще обиднее грозным Титанам, восставшим некогда против богов. Теперь титаном называется кипятильник для воды. Титаном назван также химический элемент, тугоплавкий металл: его примеривают к стали для придания ей прочности.

* * *

В «Одиссее» рассказывается, как героя и всех его спутников едва не погубили Сирены. Кто услышит их сладостное пение, тот заслушивается и забывает все на свете. А корабль уносится течением, разбивается об острые камни. Но хитроумный Одиссей нашел способ услышать пение Сирен и все-таки избежать гибели. Он залепил уши всей своей дружине воском, чтобы они не могли слышать, а себе велел связать руки и ноги, чтобы слышать чудное пение, но не иметь возможности действовать всем на погибель.

Древняя фантазия изображала сирен полуженщинами-полуптицами. Образ этих обольстительниц был перенесен на женщину сначала в смысле комплимента, но затем это название приобрело отрицательный характер, обозначая женщину, завлекающую мужчин из корыстных расчетов.

В христианской мифологии древняя пара сирен превратилась в пару райских птиц: Алконост — птица печали, вестница смерти, и Сирин — птица радости, вестница жизни. Алконост — это, конечно, альциона, название морской птицы, которая, по древнему поверью, вила гнездо на гребнях волн, а Сирин — древняя сирена. Но видимо тут произошло недоразумение, и образы поменялись ролями: альциона считалась предвестницей тихого моря и счастливого плавания, сирена же была гибельна для мореходов.

Наконец сиреной называется с недавних пор особый гудок, производящий длительный, воющий звук, слышный на далекое расстояние. Ленинград наслушался этого зловещего воя за годы блокады, когда звук сирены был сигналом тревоги, возвещая населению о воздушных налетах и бомбежках. Но до войны он служил главным образом для морской сигнализации ночью или в тумане. В тревожном вое этой сирены не было ничего завлекающего, но основанием для наименования, видимо, был беспокойный звук, связанный с опасностью.

Паника означает теперь общее смятение, при котором многие люди теряют голову и неспособны больше ни соображать, ни действовать целесообразно. Это «панический ужас», безотчетно и заразительно охватывающий людей и обращающий их в «паническое бегство», которому могут поддаться даже и очень храбрые, если не обладают сильной выдержкой. В этих выражениях еще сохранилось ощущение жуткого страха, причина которого непонятна. Слово паника древнее и имеет интересное происхождение. Оно выросло из пастушеского быта. Божеством стад мелкого скота — коз, овец (потому что крупный скот был редкостью в гористой Греции) — был козлоногий Пан. Его представляли себе в образе получеловека, полукозла. Позже этот образ был христианством перенесен на черта.

От доброго расположения этого хозяина горных рощ и стад многое зависело для древнего пастуха. Отобьется овца от стада — не так-то легко ее отыщешь. А вечер в южных странах наступает быстро. Не сыщешь до темноты, останутся от овцы рожки да ножки. Вот тут-то очень может помочь Пан, если захочет. Он ведь здесь у себя, он бродит кругом. Слышишь? Вот ветка хрустнула как будто под чьей-то ногой, где-то свистнуло или ухнуло что-то, или листва зашелестела, или птицы вдруг сорвались с дерева. Конечно, это Пан проходит мимо. И пастуху становится жутковато, хотя Пан ему, в общем, свой брат, не то, что высшие боги, восседающие где-то далеко, на вершине Олимпа.

Случается, что необъяснимый испуг охватывает внезапно стадо. Вдруг, будто что-то укусило овцу или козу, она шарахается в сторону со всех ног. И тотчас все стадо приходит в смятение. Напрасно пастух дудит в свирель, кричит, свистит собаке, тщетно собака пытается забежать вперед. Сам косматый вожак — козел или баран, потерявший вдруг всю свою важность, опрометью скачет, куда попало, а за ним вслепую, теснясь и толкаясь, мчится все остальное стадо.