В моей голове

За окном снова падал снег. Казалось, скоро он победит, и люди перестанут расчищать дороги, сбивать лед с тротуаров, сметать хлопья с террас и лестниц, а позволят ему заполонить собой все. Я бы позволила. Мне всегда нравилась зима, особенно ее начало. Будучи ребенком, я так ждала, когда же выпадет первый снег, подбегала к окну каждое утро с момента, как с деревьев опадали все листья, и все ждала и ждала, а затем наконец-то видела белоснежный покров возле дома. Воздушный, словно вата, снег лежал на лужайке, на кустарниках и даже на маминых садовых украшениях. И тогда я, наспех натянув теплые вещи, бежала на улицу, чтобы скатать снеговика, ведь первый снег не лежал долго – он обязательно таял. Однажды такой побег обернулся для меня больничной койкой: я неудачно выбежала на крыльцо, где снег уже превратился в лужу, и слетела с него на землю, завернув ногу так, что каждый гимнаст бы мне позавидовал. В итоге вплоть до самого Нового года я пролежала с переломом. Тогда моим развлечением был телевизор, книжки и, конечно, Ника. Она возвращалась со школы, бежала ко мне в постель и, плюхнувшись на нее с прыжка (ей-то это удавалось с легкостью), рассказывала последние новости. Она уже жила в том мире, где были сплетни о старшеклассницах, кто с кем вчера гулял, или кто кого поцеловал, и моя сестра была в эпицентре этой «взрослой» жизни. А я…А что я? Я жила ее жизнью, слушая все это. Прошло больше десяти лет, а ничего не изменилось. Я все еще внимала всем ее словам, обожала слушать ее истории о работе, друзьях и всем, что с ней происходило.

Когда нам говорили, что мы с Никой похожи, я заливалась краской и отшучивалась. Похожи друг на друга как красавица и чудовище. У нас был русый цвет волос, но моя шевелюра была курчавой, короткой, и чаще всего я ее собирала в небрежный хвостик. Ника же всегда была с укладкой или красивой косой – длина ее волос позволяла сделать любую прическу. Глаза у нас тоже были разного цвета: ее зеленые, а мои – голубые. Единственное, что подтверждало наше родство – это форма лица и носа. Тут мне повезло, они были такие же, как у сестры, аккуратные. Я завидовала фигуре Ники. Она могла есть все, и не пополнеть. О таких обычно говорят «ведьма». Так вот, моя сестра всем ведьмам и в подметки не годилась. Не удивительно, что она могла очаровать любого.

Я всегда смотрела на нее и думала: смогу ли я когда-нибудь с таким же восторгом говорить о своей жизни? Вопрос, ответ на который я так и не получила. Теперь к нему прибавился еще один: я действительно столкнула сестру с крыши? Я правда могла так поступить?

Я резко выпрямилась, шмыгнув носом.

Нет. Я не могла. Чтобы сделать подобное, мало быть в состоянии аффекта, до которого, кстати, еще тоже дойти надо. В таком случае мне было нужно приехать в замок, забраться на крышу, каким-то образом заманить туда Нику, подвести ее к краю и толкнуть. Это не секундное помешательство, это целый план убийства человека, которого я любила всю свою жизнь.

Я не могла это сделать. Это не я.

На втором этаже дома снова хлопнула дверь, но опять звуков шагов я не услышала.

– Что она там делает? – я задала вопрос в пустоту, но повернулась в сторону выхода из кухни. – Мама? – кричала я громко, хоть и понимала, что ответа не услышу. – Мам!

Дверь снова хлопнула.

Я нахмурилась и поднялась из-за стола, на этот раз оставив кружку с чаем на его поверхности.

На втором этаже было тихо, и эта тишина нарушалась лишь хлопаньем двери, но то была дверь не родительской спальни – Ники.

– Мама… – пожалуй, никогда в жизни я не произносила это так неуверенно.

Дверь плавно приоткрылась и резко захлопнулась, а мне стало жуть как не по себе. Я запустила руки в карманы толстовки и сделала несколько шагов в сторону спальни. Я могла бы решить, что это ветер пробрался через открытое окно и буянил, да только я минуту назад смотрела на снег, и ни единого порыва ветра на улице не было.

Я много раз видела фильмы ужасов и знала, что в подобной ситуации лучше убегать как можно дальше от странного места, а не идти на разведку с вопросом «Здесь кто-нибудь есть?».

Я поняла, что это самое верное решение, и развернулась в сторону лестницы, но услышала за спиной звук скрипки. Ту самую звенящую мелодию, которая звучала в моей голове с пробуждения после неизвестности.

По спине прокатилась волна ужаса.

Я не могла найти в себе сил обернуться, поэтому закрыла глаза и замерла, кажется, перестав дышать. Мелкая дрожь россыпью покрыла все мое тело, и я была уверена, что в нашем доме был тот, кто пытался убить Нику, и теперь он пришел завершить дело, убив ее семью. Если так, то моя мама уже мертва, а меня вот-вот он схватит за волосы, ударит об стену головой столько раз, пока я не отключусь и уже никогда не приду в себя. Не успею. И я начала молиться о том, чтобы в момент моей смерти папа не пришел с работы, чтобы убийца покинул дом раньше и не успел навредить ему.