В моей голове

Полгода назад он тоже был в состоянии шока от гибели близкого человека. Это был его друг. Вместе с семьей он разбился на машине, и когда Белинский получил об этом известие, ему не хотелось ни говорить, ни видеть кого-либо. Он сидел долгое время в коридоре больницы и смотрел на дверь палаты, где его друга подключали к аппарату искусственной вентиляции легких.

Следователь сильно зажмурился, отгоняя воспоминания и возвращаясь в реальность.

Итак, его первая идея, разумная и не запрещенная законом, провалилась. Он вздохнул, мысленно попрощался с любимой работой и мягко хлопнул девушку по щеке четырьмя пальцами правой руки.

Пощечина получилась звонкая.

– Как твоя фамилия? – чуть громче и жестче повторил Максим.

– Вы что делаете? – закричала врач, поднимаясь в машину.

– Как твоя фамилия? – не унимался тот.

– Покиньте машину, немедленно! – врач схватила его за рукав куртки и потянула на себя. – Вы в своем уме?

– Грин, – тихим голосом произнесла пострадавшая.

И врач, и следователь замолчали.

– Грин, – повторил Белинский и чуть улыбнулся.

Женщина, позабыв о Максе, кинулась к ней.

Выходя из машины, следователь надеялся, что эта Грин о пощечине не вспомнит, а врач промолчит. Если нет, то проблемы у него начнутся куда раньше, чем он начнет готовить предновогодний отчет.

Макс вернулся к коллегам.

– Фамилия свидетеля – Грин. Поднимите данные о жителях нашего города. Выясните, у кого есть дочь, племянница или сестра приблизительно двадцати лет, светлые волосы. Дома, соответственно, не ночевала. Найдем ее близких – возможно, узнаем имя пострадавшей.

2

Майя Грин смотрела на пол. Белый. А черные ровные ромбы на нем напоминали ей орнамент обоев в ее классе.

(школа)

Выпускной. Сестра разрешила надеть ее красивые черные туфли, а она сломала каблук и боялась заходить домой.

(мама)

Майя вспомнила, что обещала вчера матери зайти в магазин за брокколи. Она ненавидит брокколи.

– Как их вообще можно есть? – произнесла она, не отрывая взгляда от пола.

Она находилась в городской больнице. Сюда ее около часа назад привезли врачи, попутно накачав успокоительными. Странно, ведь Майя даже не устроила истерику. Только спросила, где ее сестра, но ей не ответили, а вместо этого воткнули в бедро шприц. Дороги в больницу она не помнила. От пледа было жарко, несколько раз она пыталась его скинуть, но один из медиков настойчиво надевал его на ее плечи. В итоге Грин сдалась, и после уже держала плед за два конца так, будто это последний плед во всем мире. Все вокруг доказывали ей, что у нее травма, и она не понимает происходящего. В последнем они правы. Она действительно не понимала. На все ее вопросы был один ответ: «Все будет хорошо, девочка».

В углу этого светлого кабинета стоял небольшой письменный стол. За ним сидела Алена Громова – один из травматологов этой больницы. До реплики Майи она записывала в медицинскую карточку данные, но теперь взглянула на свою пациентку и с осторожностью сапера, забывшего, какого цвета проводок нужно перерезать, спросила:

– Кого есть?

Майя продолжала смотреть на пол. Ей нравилось, как белые и черные ромбы разделяла между собой золотая полоска. Она тянулась через весь рисунок, а отражение света от люстры перепрыгивало с одного ромбика на другой будто солнечный зайчик. Таким она и ее старшая сестра Доминика как-то подожгли старую книжку с детскими рассказами, которую отец привез из очередной командировки. Ника уже считала себя взрослой для сказок, поэтому из общей книга перекочевала в личную собственность шестилетней Майи. Она везде таскала ее с собой, хотя читать тогда еще не умела. Но ей нравилось, как красиво выведены заглавные буквы в начале каждого предложения. Иногда она обводила пальцем все эти закорючки и изгибы, представляя, что написала буквы сама.

– Это был не солнечный зайчик, – невнятно произнесла она, и Алена ее не поняла.

Майя вспомнила, что книжку они подожгли лучом солнца через увеличительное стекло. Сестра так решила и мнения младшей Грин не спросила. Она услышала от соседского мальчика, что с помощью увеличительного стекла и солнца он подпаливал крылья бабочкам-капустницам. Насекомых Нике было жаль, а вот проверить, правда ли солнце можно заставить светить так сильно, очень хотелось. И книжка как раз оказалась под рукой.

Осторожность Алены сменил интерес. Бросив взгляд на свои записи, чтобы посмотреть имя пациентки, она встала напротив Майи, загородив собой и ромбики, и солнечного зайчика, поэтому ей пришлось перевести взгляд на нее.

– Доминика, – облегченно выдохнула Грин и улыбнулась, – где ты была? – она схватила Алену за запястье. – Какие-то врачи сказали, что мне нужно сюда, а я не понимаю, что случилось.

– Майя, – Громова аккуратно взяла ее за руку, – милая, я не твоя сестра.

– Очень смешно, – съязвила та, наконец-то отпустив плед. Задержавшись на ее острых плечах долю секунды, он соскользнул на кушетку. – Давай поскорее уедем отсюда, мне здесь жутко.

Алена мягко ухватила ее за плечи.

– Дорогая, – ласково произнесла она, – меня зовут Алена Громова, я врач.