В моей смерти прошу винить… (сборник)

– Нет, каждому свое, – сказал Сергей и вышел.

– Встать, суд идет! – громогласно проговорил пожилой мужчина.

Морозов встал и посмотрел на скамью подсудимых. Его клиент стоял, опустив голову.

– Прошу садиться, господа. – Судья ударил молотком по облезшей скатерти. – Итак, слушается дело номер 1725/2048. Обвиняется Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин по статье триста шестьдесят пятой УК РФ. Адвокат Морозов, у вас есть еще свидетели?

Морозов встал.

– Нет, ваша честь.

Судья кивнул, мол, я так и знал.

– Приступаем к судебным прениям. Прошу вас, господин прокурор.

Седов встал. Морозову на мгновение показалось, что он видит расплывающееся темное пятно на отглаженных брюках прокурора.

«Ссыт от радости», – подумал Сергей и отвернулся к своему клиенту за стеклом. Иосиф Виссарионович затравленно поглядывал то на прокурора, то на судью.

– Ни для кого из присутствующих не секрет, что Сталин – один из величайших преступников всех времен, принесший многим народам трагические горести. – Седов сделал драматическую паузу и посмотрел на присяжных. – Знаете, я думаю, нам никогда уже не оправиться от этого. Никогда.

Морозов внимательно смотрел на своего оппонента. У Седова дрожал подбородок, будто он собирался заплакать. Сергею вдруг захотелось закончить этот цирк – подойти и врезать прокурору по его трясущемуся подбородку.

– Я не скрою, у меня есть личная причина для ненависти к этому человеку, – он ткнул пальцем в сторону старика за стеклом. – Моего предка расстреляли в 39-м году, но я как представитель закона отбрасываю все эмоции. Какое-то время многие из вас, да и я тоже, считали Сталина гениальнейшим правителем великой страны, но это не более чем заблуждение. Сталин кроме невероятной жестокости не обладал ничем. Да посмотрите на него сами. – Седов подошел к скамье подсудимых и постучал по пуленепробиваемому стеклу. Человек, сидящий в «аквариуме», поднял на прокурора влажные от слез глаза. – Этот жестокий человек вызывает в лучшем случае жалость, а в худшем…

– Четвертовать его! – выкрикнул толстяк в черной бейсболке. Зал загудел.

– К порядку! – Молоточек судьи трижды ударил по столу. Когда все стихло, судья обратился к Седову:

– Продолжайте.

– Прошлый век изобиловал такими деятелями. Жалкими, никчемными людишками, вымещавшими свои обиды на всем живом. Ульянов-Ленин, Сталин, Берия, Гитлер… Да, я ставлю всех этих монстров в один ряд. Господин Морозов помнит дело номер 1710/2047. – Прокурор повернулся к Морозову: – Мы осудили и казнили Гитлера. Этого нелюдя осудили по всем статьям раздела тринадцать.

– Я протестую, – еле проговорил Сергей.

– Поясните, – предложил судья.

– Дело номер 1710/2047 не относится к нашему делу.

– Протест принимается. – Стук молотка отозвался колокольным звоном в голове Морозова.

«Когда же это все закончится?»

– Извините, ваша честь, увлекся. – Седов снова подошел к присяжным. – Давайте вспомним так называемый национальный вопрос. Этот человек почему-то возомнил себя спецом в этом деле. Все, кто мало-мальски знает историю, легко вспомнят, к чему привел раздел страны. Приведу лишь два примера – Нагорный Карабах и Южную Осетию. – Седов был мастер делать паузы, но эта слишком затянулась.

– Михаил Ефремович, у вас все? – Судья терял терпение.

– Еще минутку, ваша честь.

Судья кивнул, и Седов продолжил:

– Множественные репрессии. – Снова пауза. Морозов схватился за голову. – Этот жалкий человек вел неестественный отбор – уничтожал лучших.

– Протестую. – Сергей развязал тугой узел галстука.

– Михаил Ефремович, не переходите на личности. – Судью явно не устраивал затянувшийся процесс, но он поддержал протест.

– Прошу прощения, ваша честь. Этот упырь… – Седов опомнился и словно скромная девица прикрыл ладошкой рот. – Сталин Иосиф Виссарионович, параноидально гоняясь за врагами народа, сам стал врагом народа номер один, – как-то быстро закончил Михаил. – И напоследок еще один кровавый пример. – Прокурор размеренно прошелся вдоль перегородки, за которой сидели присяжные. Остановился напротив человека в черкеске с закрученными усами. – В 37-м году прошлого века по некоторым данным на Кубани проживало около пяти миллионов казаков. К концу 39-го их осталось около двух миллионов. То есть все здоровое мужское население было уничтожено. Поэтому, ваша честь, господа присяжные, я прошу для этого монстра тройной смертной казни!

– Я протестую! – Сергей вскочил с места.

– Протест отклонен! – Удар молотка.

– Если того потребует общественность, мы сделаем это снова и снова. У меня все, ваша честь. – Седов, словно гусь с гордо поднятой головой, прошел к своему месту.

– Господин адвокат, прошу, – предложил судья Морозову. – И, если можно, побыстрее.

Сергей встал со своего места. Рубаха прилипла к телу, в горле пересохло. Он отпил из своего стакана и пошел к присяжным. Обвел всех взглядом…

«Идиоты».

… и начал:

– Да, Сталин – убийца, тиран и параноик.

Зал загудел.

– Четвертовать его! – снова выкрикнул толстяк в бейсболке.