В моём сердце ты... (СИ)

– Хорошо. Мне всё ясно. Вы четверо отделаетесь выговором за распитие алкоголя. А Батурина мне придётся уволить за мордобой. Ступай.

Катя послушно поднялась, двинулась на выход, но не дойдя до двери, развернулась.

– Вы правда хотите его уволить? – спросила она.

Теперь молчала Елена Эдуардовна, пристально наблюдая за Катей. Похоже, её не на шутку встревожил вопрос: уволит или нет.

Ну разумеется, не уволит. На столь крайнюю меру и оснований нет. Но откуда это знать Кате? Елене Эдуардовне даже стало немного стыдно за такое наглое манипулирование. Будто ребёнка обманывала.

Однако та потопталась и вернулась на место.

– Не увольняйте его, пожалуйста. Он не виноват. Он даже не выпивал. За рулём же. И он наоборот… это Арсений…

Катя густо покраснела, посмотрела на неё совсем затравленно, но затем всё же решилась:

– Просто Арсений отозвался о вас не очень… уважительно. Но он нечаянно! – тут же поспешила заверить её Катя. – Вырвалось у него просто слово одно…

– Надо понимать, слово «старуха» вырвалось у него нечаянно? – с едва заметной усмешкой уточнила Елена Эдуардовна.

Катя покраснела ещё сильнее, хотя, казалось, это невозможно. Коротко кивнула.

– Андрей его за это ударил и сказал, чтоб никто так про вас не говорил. Но никто больше и не говорил! И Арсений тоже не хотел, он не нарочно! – внезапно зачастила она, затем так же внезапно смолкла. Лишь спустя минуту напряжённой тишины или даже дольше осмелилась спросить: – А что ему будет?

Елена Эдуардовна догадалась, что на этот раз Катю волновала судьба Арсения. Томить её и дальше она не хотела.

– Я же сказала – выговор, как и всем вам, – пожала она плечами. – Можешь идти.

С видимым облегчением девушка покинула кабинет.

А Елена Эдуардовна… она откинулась в кресле, заложив руки за голову. Катино неуклюжее признание неожиданно её взбодрило. Настроение, что все минувшие две недели болталось где-то сильно ниже нуля, вдруг взвилось. Даже усталость и недомогание как рукой сняло. А ещё захотелось его увидеть. Очень-очень и немедленно. Но сначала следовало успокоиться.

_______________________________________

* Локальные нормативные акты – документ, содержащий нормы трудового права, который принимает работодатель в пределах его компетенции.

Глава 41

Батурина Елена Эдуардовна пригласила ближе к концу дня. Наверное, оттягивала эту встречу, чтобы поговорить без помех. Потому что часов до пяти телефон вечно разрывается, а после – её могли побеспокоить разве что из Москвы или по совсем уж срочному делу.

А ещё ей требовалось настроиться.

Хотя как тут настроиться? Положа руку на сердце, она даже не представляла, о чём говорить, какими словами и куда вообще заведёт их этот разговор. И оттого очень нервничала. Да и не только оттого. С ним всегда так – земля из-под уходит.

Так что надо было успокоиться, собраться, сосредоточиться.

Но какой там! Едва лишь он коротко стукнул в дверь и показался на пороге, сердце лихорадочно дёрнулось и подскочило к самому горлу. А руки пришлось сжать в кулачки, чтобы скрыть мелкую дрожь, – вот как сильно разволновалась. Но и радость никуда не делась. Она даже закусила нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку.

Батурин не Катя – прошагал к директорскому столу без приглашения и уселся, как у себя дома. Пока шёл – смотрел неотрывно, но затем отвернулся. С минуту Елена любовалась его профилем, не зная, как начать разговор.

Вот если бы он снова повторил те свои слова, мол, сколько можно изводить его и себя… ну или ещё что-нибудь такое же. Она бы тогда сказала, мол, да, ты, наверное, прав… ну или ещё что-нибудь такое же.

Но Андрей молчал. Хмурился и молчал. А самой заводить разговор на такую тему она не могла. Просто не получалось себя пересилить. Даже не из гордости. Просто казалось, что сейчас это прозвучало бы нелогично, глупо и, может быть, даже жалко.

Наконец он взглянул на неё. Надо было что-то сказать. Пауза затягивалась уже до неприличия, а дурацкое волнение мешало мыслить чётко.

– В кадрах сказали, что вы отказались писать объяснительную… 

Плевать ей было на объяснительную, но ведь надо с чего-то начать. А ещё очень хотелось назвать его на «ты», но язык не повернулся после двух недель намеренно холодного «выканья» и отчуждения. Всё же как это верно – сжигать мосты гораздо проще, чем наводить.

Он отвёл глаза, долго смотрел куда-то перед собой, будто собирался с мыслями. Потом снова повернулся и теперь во взгляде его явственно читались усталость и щемящая грусть.

Мелькнула мысль, что вот так смотрят, когда прощаются навсегда с тем, с кем не хотят расставаться, но расставание неизбежно. И сердце тотчас болезненно сжалось.

– Мне очень жаль, что у нас ничего не получилось, – произнёс он.

И внутри у неё всё оборвалось…