В море погасли огни (блокадные дневники)

Американец Леон Гурэ не жалуется на то, что не был допущен к нужным ему материалам. Много дней он провел в крупнейших советских библиотеках. Кроме того, пользовался официальными документами нацистской Германии, воспоминаниями известных гитлеровцев, армейскими анекдотами и просто сплетнями. И выпустил скандальную книгу "Осада Ленинграда". В ней он как бы заново переигрывал битву за Ленинград со стороны гитлеровского командования и, конечно, пришел к выводу, что город Ленина выстоял не потому, что мужественны и непреклонны были его защитники, а вследствие "роковых ошибок Гитлера". Даже враждебные советскому строю рецензенты вынуждены были не без иронии отметить, что и "великий стратег" Леон Гурэ, заняв на время пост Гитлера, как ни старался, опять проиграл битву за Ленинград, потому что не понял, какие идеи и силы помогли защитникам города в минуты смертельной опасности показать чудеса храбрости, непонятные многим западным историкам.

Мы, кронштадтцы, в ту пору ни на минуту не сомневались в победе и ради нее готовы были вынести и голод, и холод, и тьму.

БЛОКАДНАЯ ЗИМА

13 декабря 1941 года. Репродуктор у нас включен круглые сутки, так как тревоги объявляются по радио.

Первые утренние известия слушаю сквозь сон. Три дня назад передали, что мы отбили. Тихвин, а сегодня вести такие, что я скатился с постели и, заорав "ура", поднял всех на ноги.

Под Москвой разгромлено несколько дивизий гитлеровцев. Наши войска отбили города Рогачев, Истру, Яхрому, Солнечногорск, Ефремов, Михайловск. Окружили Клин. Захвачены большие трофеи. Наступление продолжается.

Мы ждали этой вести, потому что верим в победу. Неужто наступил перелом в войне? Тогда держись, фашисты! Гнать будем отовсюду. Мы найдем в себе силы.

На кораблях, вмерзших в кронштадтский лед, оживление: посыпались рапорты с просьбой отправить на сухопутный фронт. В море сейчас делать нечего, моряки рвутся на сушу, чтобы громить гитлеровцев. Нашим политотдельцам приходится сдерживать пыл, говорить о ремонте кораблей, о весенней кампании.

Мы в своей газете теперь ставим лозунг: "Смерть немецким оккупантам". Новшество, конечно, не моя инициатива, а предложение политуправления флота. Это значит, что надо быть беспощадным к врагу. Впрочем, и без призывов злости с избытком.

15 декабря. В девять часов утра была еще мгла. В небе виднелся бледный серпик луны. Деревья, провода, стены домов покрылись пушистым инеем.

Я побывал на кораблях, узнал, как они готовятся зимовать. Возвращался к себе в казарму в двенадцатом часу. Над заливом появилось стеклянное солнце. Над Петергофом вдруг возникла блекло расцвеченная арка радуги.

Вверху загудели наши истребители. На крыльях отчетливо виднелись красные звезды.

Началась артиллерийская пальба. Трудно было понять, "входящие" или "исходящие" рвались снаряды. В морозном воздухе звуки разносятся далеко.

За обедом я узнал, что наши войска отбили еще два города под Тулой.

16 декабря. Вчера вечером ледокол привел последние корабли с островов. Мы покинули свои базы на Балтике, чтобы сузить фронт. В наших руках остались лишь два солидных острова - Лавенсаари и Сескар. На Сескаре застрял зимовать один из тихоходных тральщиков. К нему ледокол не мог пробиться. На этом тральце находился наш политотделец старший политрук Редькин. Радун ему позволил покинуть тральщик и сесть на любой из кораблей, идущих в Кронштадт, но пока старший политрук бегал за своими вещами, корабли снялись с якорей и отошли от острова.

Редькина и еще двух каких - то моряков видели бегущими по кромке льда за кораблями. Чтобы обратить на себя внимание, они стреляли в воздух из пистолетов. Но Святов ни одному кораблю не позволил остановиться, он боялся, что ледокол далеко уйдет вперед, а отставшие концевые корабли каравана затрут сомкнувшиеся льды.

Очень плохо, что мы без боя оставили Гогланд. Ведь весной этот остров нам очень понадобится. Сама природа сделала его господствующим в середине Финского залива. Он расположен почти поперек залива, мимо него незаметно не пройдешь, не проскочишь. Ведь на нем и обоих Тютерсах были поставлены не только пушки, но и пеленгаторные станции. Они могли предупредить Кронштадт о надвигающейся с моря опасности.

Кроме того, на острове три бухты, удобные для стоянки кораблей. А для авиации были посадочные площадки.

Правда, есть оправдание. Командование говорит: не - известно - де, чем кончится наступление противника под Тихвином, а эти острова дали Ленинградскому фронту 3270 бойцов и командиров, 49 орудий и 1500 тонн боезапаса, 98 лошадей и 450 тонн продовольствия.

Кроме того, опасно было оставлять в глубоком тылу небольшой гарнизон. Из шхер к острову удобно подойти с любой стороны по льду. И Кронштадт не сможет помочь ни лыжниками, ни авиацией, ни продуктами. Лучше лишиться Гогланда на время, чтобы удержаться в кольце блокады.