В море Травкин

Это случилось на другой же день. Краснофлотцы видели, какой приходила Травкина, знали, что дома у командира жена, две старушки и трое детей, и все поняли. Когда он зашел в кубрик на плавбазе, там как раз шел разговор о помощи его семье. Его спросили: почему скрывал от команды бедственное положение семьи? Объявили решение краснофлотцев: отдавать всем понемногу детям командира.

— Прежде всего спасибо, дорогие друзья, — тихо ответил Травкин. — Но не делайте этого. Положенный паек каждый должен съедать сам. Таков мой приказ. Что касается семьи, то не одна она такая в Ленинграде. Своим пайком всем не поможете. А вот поскорее начать бить врага и тем самым приблизить снятие блокады — это мы можем и обязаны. И для этого нам надо быстрее подготовить корабль к походам, вот о чем давайте поговорим…

И еще от кого-то пришла помощь. Наверное, от Костылева, комиссара корабля, хотя он в этом и не признался. Придя в каюту, Иван Васильевич увидел на столике сборник «Ленинград смеется». Он посмотрел на пахнувшую типографской краской книжку, открывающуюся стихами Ольги Берггольц:

Свирепый враг стоит у стен,
Остервенело в город рвется.
Грозит бедой… Но между тем —
Балтфлот смеется…

И это было написано и издано в такое неимоверно трудное время в осажденном городе. Под бомбами, снарядами подготовлено и отпечатано голодными людьми. Совет был ясным: «Ты бы, командир, почаще, хотя бы на минутку забегал к семье. Сэкономленные продукты семья равномернее, как приварок, получала, взбадривал бы посещениями да хорошими добрыми словами семью, может, и почаще улыбались твои девчонки. А улыбка жизненный тонус поднимает…»

— Все верно, спасибо, — проговорил Травкин, закрывая книжку. — Человек с улыбкой живет дольше, к мрачным чаще приходят болезни и страх…

1 декабря Иван Васильевич записал: По набережной около Литейного моста согнувшиеся, едва живые люди на саночках везут мертвых. Умерших хоронят без гробов (дерево, дрова на вес золота!), заворачивают в одеяла, в какие-нибудь лохмотья. Умирают от голода мужчины, женщины, дети.

5 декабря. Утром отправился на Адмиралтейский завод. Хотел произвести разведку насчет запасных частей. Добираться до завода не так-то просто. Трамваи стоят. Несколько раз возобновлялся артиллерийский обстрел, приходилось пережидать в укрытии. На заводе тяжелая картина. Стены цехов походят на обледенелые скалы. Кажется, жизнь на заводе замерла. Двор засыпан снегом, из-под которого торчат какие-то балки, рельсы, станины, чугунный лом, ржавые стальные прутья. В цехах холодище, мрачно и темно. И все-таки завод живет. У обмерзших станков копошатся закутанные в самые различные одеяния люди. Землистые лица, согнутые плечи. Полумертвые, а трудятся. Готовят корпуса для гранат и снарядов.

9 декабря. Получил письмо от матери. Пишет, как выбиралась из Наро-Фоминска. 1 декабря война докатилась и до моего родного города. А ведь это — Подмосковье. Как же Москва?

10 декабря. Вчера советскими войсками освобожден Тихвин. Моряки собрались в кубрике. Посветлели все, заулыбались. Может, это начало?

16 декабря. С утра экипаж корабля занимался сухопутной боевой подготовкой. Отрабатывали приемы штыкового боя. Матросы учатся с увлечением. Во время перекура комиссар сообщил радостную весть: наши войска под Москвой остановили фашистов. Не видать врагу Москвы как своих ушей! Мало того, наши погнали фашистов все дальше от столицы. Начинают гитлеровцы в полную меру ощущать силу нашего народа. Это им не прогулка по Европе!

18 декабря. Наши войска заняли Калинин! Дорога от Тихвина до Волхова тоже свободна! Возможно, скоро удастся вывезти семью. Скорее бы!

19 декабря. Рабочие, как и мы, получают по 250 граммов хлеба. Служащие и иждивенцы — по 125. Да и то не каждый день. Городской транспорт остановился. Обессилевшим от голода рабочим приходится добираться до завода подчас пешком через весь город. Сколько их гибнет в пути от холода, истощения и фашистских снарядов. А идут, работают, изготовляют снаряды и мины, ремонтируют танки и корабли. Настоящие герои. Настоящие советские люди.

Немецкая артиллерия сегодня особенно неистовствует. Бьют по городу. Часть снарядов попадает в Неву. Несколько разорвались вблизи наших подводных лодок, но особого вреда не причинили.

20 декабря. Обстрелы и бомбежки. Много домов разрушено. Целые районы без света, без воды. Топлива нет.

Недалеко от «Полярной звезды» матросы сделали в толстом невском льду прорубь. Горожане спускаются сюда, черпают воду, на салазках возят ее — водопровод в городе не работает. Едва передвигающие ноги люди сползают с набережной на лед, чтобы зачерпнуть полведерка воды. Нередко здесь их и настигает смерть, они так и остаются на льду. Много людей умирают прямо на улице. И все-таки ленинградцы верят в победу.