В Мраморном дворце

Неприятно возвращаться осенью из Крыма в Петербург. Из тепла - в сырой хмурый петербургский климат.

Мне снова надо было приниматься за ученье. Олег очень успешно перешел с первого курса на второй и продолжал по-прежнему заниматься с профессорами в Павловске. Мне же нужно было сдать еще много экзаменов, из-за кори, которой я болел весной и которая помешала мне их сдать своевременно.

Поэтому, по рекомендации проф. Никольского, я пригласил себе репетитора, бывшего правоведа, Н. М. фон-Мензенкампфа, который каждый день приезжал ко мне в Павловск. Таким образом, я успешно сдал все экзамены за первый курс Лицея.

Когда я бывал готов к очередному экзамену, я телеграфировал директору Лицея, ген. Шильдеру, и он назначал мне день экзамена. Перед экзаменом и после, я каждый раз заезжал в часовню Спасителя на Петербургской стороне.

Перейдя, таким образом, на второй курс, я и дальше придерживался той же системы, то есть просто готовился к экзаменам с Мензенкампфом, в то время, как Олегу профессора читали лекции. Я сдавал экзамены среди учебного года, когда хотел, а Олег в положенное время, вместе со своим курсом.

В это время к Олегу приезжал читать лекции министр юстиции Щегловитов. Он завтракал вместе с нами у моих родителей. Я помню, что однажды, за завтраком, он показывал нам фотографию убийцы Столыпина, Богрова, снятого во фраке, то есть в том виде, в каком он совершил убийство в театре, в Киеве.

Мензенкампф приезжал ко мне по утрам, а остальное время я был свободен. Обыкновенно я каждый день ездил завтракать в полк, куда меня очень тянуло. Мои мысли и интересы были в полку. Но я твердо решил дотянуть лямку до конца, то есть окончить курс Императорского Александровского Лицея. После завтрака я всегда ездил верхом. Часто я отправлялся в Петербург, бывал у Васильковских и в театрах.

Бывая ежедневно в полку, я ближе подошел к своим товарищам и вопреки моим прежним взглядам перешел с ними на "ты". Я почувствовал, что иначе и быть не может, что, если я хочу быть действительно близок к ним, я должен быть с ними на "ты", чтобы не было между нами никаких преград: все они были на "ты" между собой. В полку решили, что младшим я сам буду предлагать выпить на "брудершафт", а старшие будут мне предлагать. Таким образом, в скором времени я со всем полком был на "ты" и почувствовал себя гораздо лучше и свободнее. Я как бы стал полноправным членом полковой семьи.

Глава шестнадцатая

1 января 1912 г. был Высочайший выход в Зимнем Дворце. После обедни Семейство вышло с Государем в Тронный Георгиевский зал, в котором стоял дипломатический корпус. Государь и Императрица Мария Федоровна стали обходить дипломатов и с ними разговаривать. Семейство стояло в стороне, и члены его разговаривали друг с другом.

Государь и Императрица Мария Федоровна очень скоро обошли всех дипломатов, при чем разговаривали почти с каждым из них. Императрица даже обогнала Государя и раньше его окончила обход. Императрица Мария Федоровна, как и ее датские родственники, обладала умением свободно разговаривать с посторонними людьми. Она говорила каждому несколько слов и очаровывала своей любезностью и ласковостью. Кроме того, у ней был в этом отношении огромный опыт, как и у Государя, который унаследовал от нее эту способность.

6-го января, в день крещенского выхода, присягали великий князь Дмитрий Павлович и кн. С. Г. Романовский герцог Лейхтенбергский. Как всегда, Семейство собралось в комнатах их величеств. После обедни Дмитрий и Сергей присягали сперва, как члены Императорского Дома, а затем - как офицеры. Дмитрий присягал под Конногвардейским штандартом, а Сергей - под Андреевским флагом флотского Экипажа, стоявшего в Петербурге.

Государь поздравил их обоих флигель-адъютантами. В тот же вечер я встретился с Дмитрием в Мариинском театре. Он сиял от радости быть флигель-адъютантом. Конная гвардия поднесла ему аксельбант.

В январе же праздновалось столетие Императорского Александровского Лицея, и по этому случаю было много торжеств в самом Лицее и большой обед в Зимнем Дворце. Государь обходил здание Лицея, и когда он пришел в класс Олега, последний поднес ему изданные им рукописи стихотворений Пушкина. При этом Олег очень волновался.

20 февраля 1912 года я был вечером в Мариинском театре. Туда приехала Императрица Мария Федоровна и некоторые члены Семейства. Императрица Мария Федоровна обычно приезжала в театр в черном вечернем платье, с большим круглым бриллиантом в волосах. Отец мне говорил, что этот бриллиант был не ее собственный, а принадлежал к числу коронных.

В эти дни отец оправлялся после припадка болезни почек, от которой он очень страдал. Императрица расспрашивала меня об его здоровьи, и тут же, в аванложе, написала ему записку карандашом и дала мне ее для передачи. Привожу эту записку полностью:

Tres cher Costia,

Je te remercie mille fois pour ta bonne lettre et demande bien pardon de ne pas tavoir repondu avant. Je voulais toujours venir moi-meme, jai si envie de te revoir, je pense tant a toi et me rejouis que tu te sens enfin mieux.