В Мраморном дворце

Завтракали и обедали мы в доме генерала Измайлова, у которого была очень милая жена. Она нас изумительно вкусно кормила. За завтраками и обедами обычно бывало много гостей, приезжавших на завод, между прочим, при нас приезжали управляющий Новоалександровским заводом Гротен и граф Нирод, управляющий Яновским заводом.

За завтраками и обедами бывало весело и оживленно. Сам дяденька ничего не пил, он все время говорил о заводе и лошадях. Гротен, человек лет семидесяти, был очень живой и энергичный старик с седыми усами и подусниками. Когда-то он служил в Гродненских гусарах и был эскадронным командиром у генерала Скобелева, о котором он, впрочем, отзывался как о плохом служаке. Как-то Гротен пришел вместе с нами в манеж, где наездники работали лошадей “в руках”, по системе Филлиса; Гротен очень этим заинтересовался, так как система Филлиса была для него новшеством. Он подошел к лошади и попробовал сам ее “поработать в руках”, несмотря на свой пожилой возраст.

Граф Нирод тоже был старик, несколько подслеповатый. Когда-то он был большим спортсменом и скакал на скачках. Он рассказывал интересные вещи, и я с упоением его слушал. Он любил рассказывать про императрицу Марию Федоровну, как однажды, будучи с императором Александром III в Польше, она скакала по очень неровной местности и так быстро, что сопровождавшие ее лица не могли за ней поспеть. Она была великолепной наездницей.

Помню из его рассказов, как однажды, во времена Александра II, были в Царском Селе скачки. Первый приз выиграл принц Альберт Саксен-Альтенбургский, двоюродный брат моей бабушки, служивший в то время в лейб-гусарах. Государь приехал на скачки после заезда, который был выигран принцем, и приказал повторить скачку. Принц снова шел первым, но, подходя к финишу, засмотрелся на какую-то даму, сидевшую на трибунах, зазевался, и приз достался графу Нироду.

Мы с дяденькой вернулись в Павловск в воскресенье, в самом начале ноября. На Александровской станции нас встретил Иоанчик и сообщил печальную весть о кончине великого князя Алексея Александровича, генерал-адмирала. Он умер от воспаления легких в Париже.

По случаю смерти дяди Алексея были панихиды, и одна из них – у государя, в Царском Селе. После панихиды великий князь Борис Владимирович сказал государю, что его отец, Владимир Александрович, очень огорчен смертью брата и был бы счастлив, если бы государь разрешил его сыну Кириллу Владимировичу (бывшему в немилости в это время) приехать на похороны. Государь согласился и снова пожаловал его флигель-адъютантом.

Часто зимой в экзерцирсхаузе (гарнизонный манеж) бывали парады по случаю полковых праздников разных полков, на которых я в качестве флигель-адъютанта должен был присутствовать, если бывал свободен от занятий. Обычно в манеже подходил ко мне придворный лакей и приглашал к высочайшему завтраку, после парада в Большом дворце. Однажды я по неопытности отказался от приглашения, сказав лакею, что я должен идти на занятия в эскадрон, но мне потом объяснили, что не имею права отказываться от высочайшего приглашения.

Приезжая, во дворец, я шел в комнаты, в которых накрывалась для государя закуска. Обыкновенно закуска подавалась в комнатах Александра I. Если парады бывали зимой на площадке перед Большим дворцом, то государь до закуски переодевался в соседней комнате. Обычно на этих завтраках бывал великий князь Николай Николаевич, как главнокомандующий нашим округом, государь с ним разговаривал, а я держался в стороне и молчал. Николай Николаевич держался с государем очень официально и на каждом шагу говорил ему “ваше величество”. После закуски государь, а за ним и мы, шли в большой зал, в котором стояли за столами приглашенные к завтраку начальствующие лица и офицеры полка, у которого был праздник. Меня обыкновенно сажали за один из круглых столов, а не за длинный стол, за которым сидел государь. Когда приходило время произнесения государем тоста за полк, против государя становился служивший в штабе генерал Княжевич. Таким образом напоминалось государю, что настало время для тоста. По окончании завтрака государь шел курить и пить кофе; великие князья шли за ним.

Тем временем все присутствующие переходили в соседний зал. Офицеры полка становились отдельной группой с командиром и полковниками на левом фланге, бывшие офицеры полка и начальствующие лица становились поодаль. Когда все оказывались на своих местах, открывались двери и выходил государь в сопровождении великих князей. Государь долго беседовал с офицерами полка, начиная со старших. Командир полка называл их по фамилиям; у государя была замечательная память и многих он знал. Он разговаривал с большой легкостью и всех очаровывал своей простотой и ласковой манерой, но в то же время вы всегда чувствовали, с кем говорите. Затем государь быстро обходил остальных, делал общий поклон и уходил по залам на подъезд, садился в экипаж и уезжал в Александровский дворец.

Офицеры бросались неудержимой толпой за государем. Пройти было невозможно, толпа не пускала.