В начале

И нет книги в этом бесконечном собрании сочинений Азимова, за которую автору пришлось бы краснеть. Есть более яркие, есть менее, но ни одной ошибочной, мистифицирующей, пустой, отставшей безнадежно от времени. Ни одной, наконец, халтурной. Не все они несут на себе печать совершенства, но и читатель, глядя на фирменную марку «Сделано Азимовым», обычно не остается разочарован. Все будет надежно, компетентно, познавательно, интересно.

Между тем ранние годы жизни совсем не давали оснований говорить о будущем вундеркинде…

Новогодние праздники 1920 года для небогатого мельника Озимова из еврейского местечка Петровичи, что под Смоленском, прошли на редкость нервозно: в семье ждали первенца. Наконец на второй день нового года родился мальчик, которому дали имя Исаак.

Потом, когда его, трехлетнего, вместе с только что родившейся сестрой Марсией, родители повезли с собой в далекую, загадочно звучащую Америку, имя и фамилию чиновники из иммиграционной службы самовольно поменяли. «Исаак» стали произносить на английский лад, вместо же ничего не говорящего корня «озим» (от озимых, вспоминал потом писатель) придумали более, по их мнению, благозвучное: Асимов. И только с середины 60-х годов и поныне он известен на своей родине как Айзек Азимов.

Долгое время – сначала с понятной настороженностью, впоследствии из чисто профессионального любопытства – наши журналисты все пытались вызнать обстоятельства отъезда семейства Озимовых в Соединенные Штаты. Никакой «политической» подоплеки тут нет: писатель вспоминает, что позвали его отца в Америку родственники, которые осели там давно и немало преуспели. А если честно, то в Америку погнал страшный голод, поразивший в тот год Россию.

Россию Айзек Азимов помнит плохо, а русского языка, как я выяснил, не знает вовсе. Жизнь его началась фактически в Нью-Йорке, и этот город определил все дальнейшие этапы его биографии. Недаром на фоне почти тотальной нелюбви американцев к Нью-Йорку («делать деньги, развлекаться-да, но жить!..») Айзек Азимов сохранил к нему поистине детскую привязанность.

Он и сейчас в Нью-Йорке чувствует себя прекрасно. Живет на 31-м этаже в престижном районе западнее Центрального парка и редко куда выезжает. Летать на самолете не может совсем: у фантаста, легко переносящегося в воображении от галактики к галактике, самая прозаическая боязнь высоты…

Отец богачом в Америке не стал. Сказать по правде, он и в России был не мельником, а лишь счетоводом-бухгалтером на мельнице, принадлежавшей деду Айзека. Плохое знание английского поставило крест на мечтах о работе в Америке по специальности, и отец будущего писателя прикупил, не долго думая, по дешевке подвернувшуюся бакалейную лавку в Бруклине.

Мальчику скорее всего было суждено унаследовать ее. Однако папа Азимов рассудил, что при наличии приличного образования из парня может выйти больший толк, чем если он встанет за прилавок. Тем более что Айзеку учение давалось легко, учился он играючи.

Первоначально семья грезила медицинской карьерой для сына. Но по окончании средней школы Айзек Азимов не смог поступить на медицинский факультет – да и то, как оказалось, к лучшему: он не выносил вида крови… Поступил он в Колумбийский университет – на отделение химии.

Далее биография будущего писателя скудна на драматические повороты и какие-то особо эффектные коллизии. Она почти вся сводится к проштудированным книгам, сданным экзаменам, выслушанным урокам. Чтобы закончить с этой -научной – составляющей феномена по имени Айзек Азимов и одновременно подвести ей итог, достаточно отметить вершины его научной карьеры. Такой вершиной была профессура в знаменитой Бостонской медицинской школе, входящей в состав университета Кембриджа. А закончилась эта деятельность в 1958 году, когда молодой преуспевающий профессор-биохимик неожиданно и бесповоротно расстался с научной деятельностью (лекции он читал еще несколько лет).

Его влекло другое. Страсть, охватившая еще в подростковом возрасте, постепенно заполнила все его существо. Литература, естественное для таких натур, как он, нутряное желание писать. Последующие десятилетия показали, что он сам в себе не ошибся.

Причем не всякая литература, а фантастика. Ею в ту пору в Америке не заразиться было трудно.

Мало того что действительность во времена продолжающейся Великой депрессии (кризиса, вызванного крахом биржи в 1929 году) настраивала читающих на поиск литературы увлекательной – отвлекательной. Довоенные десятилетия ознаменовались еще и ростом числа специализированных журналов научной фантастики, где именно такая литература в большинстве своем и печаталась.

После того как в апреле 1926 года вышел первый такой журнал -"Эмейзинг сториз" («Удивительные истории»), основанный предприимчивым выходцем из Люксембурга Хьюго Гернсбеком, журнальный «бум» достиг пика к 40-м годам. Для многих нынешних классиков этой литературы в Америке журналы той поры были колыбелью, родительским домом, школьным классом и студенческой скамьей в одном лице. Среди окончивших «журнальные университеты» был и молодой ученый Айзек Азимов.