В начале была тишина

Остин знал ответ на вопрос, бесконечно мучивший эпилептика: его жена и дочь, как и все остальные люди, находившиеся в анабиозе на борту «Боинга», помнили все, что происходило после рождения личинки. Помнили каждую перезагрузку: вспышки, пробуждение в кресле, «Пристегните ремни», погасший свет, вспышки…

* * *

Цикл повторялся бесконечно. Первое время Остин физически ощущал, как его разум, словно израненная птица, в панике бился о стенки черепной коробки, не в силах заставить тело пошевелиться или сказать хоть одно слово.

Постепенно он привык. Страх и ужас сменились тупым безразличием, словно личинка, высасывавшая энергию из тела Остина, взамен впрыскивала в него анестетик, лишавший всяких чувств и замедлявший ход мыслей.

Тварь, которая угнездилась в кабине пилотов, ни разу не появлялась в салоне, и Остин решил, что она давно покинула самолет, оставив людей на вечное растерзание своему омерзительному отродью.

Но однажды – Остин сбился со счета, в какую из перезагрузок это произошло – личинки начали трансформироваться. Он замечал и раньше, как мерзкая сколопендра, пригревшаяся на его груди, постепенно увеличивается в размере: она явно набиралась сил, чтобы однажды начать самостоятельную жизнь. Так и случилось: вначале он увидел, как подросшие личинки отцепились от тел других пассажиров, а затем его собственная тварь-переросток, кольнув на прощание разрядами тока, покинула Остина навсегда.

Прошло еще несколько перезагрузок: десятки, сотни, тысячи – точно Остин сказать не мог. За это время окрепшие личинки превратились в огромных, длиною в два метра сколопендр. Они ползали по салону, иногда обвивали тела пассажиров, люминесцировали в мертвенном сиянии из иллюминаторов. Затем на их длинных червеобразных телах распахнулись широкие плоские выступы, напоминавшие плавники у рыб. Взмахивая ими, будто крыльями, подросшие твари летали по салону, совершая волнообразные движения.

Однажды, после очередных вспышек, личинки просто исчезли. Навсегда оставили самолет и его пассажиров, словно те были гнилыми, сожранными изнутри плодами, от которых больше не было никакой пользы.

После ухода небесных тварей ничего не изменилось. Временная петля все так же повторялась: вспышки, пробуждение в кресле, «Пристегните ремни», Хольт в проходе, погасший свет, вспышки…

Снова и снова.

Бесконечно.

Остин думал о жене и сыне, которого никогда не увидит. Какое имя дала ему Алия? Сколько времени уже прошло? Живы ли они до сих пор?

Остин не знал. Он просто сидел на месте 61-К в хвостовой части «Боинга-777», выполнявшего рейс по маршруту Мехико – Нивенштадт.

Плата

Александр зашел в комнату для допросов и невольно вздрогнул, когда конвоир за спиной захлопнул дверь – звук, к которому он так и не смог привыкнуть, хотя бывал здесь не раз: работа адвоката обязывала постоянно встречаться с клиентами в полицейском участке.

В тесном помещении с уныло-зелеными стенами не было окон, и воспаленные глаза привычно заслезились от холодного света ртутных ламп. Они монотонно гудели под низким потолком. Александр с тоской подумал, что этот тихий гул вот уже двадцать два года служил неизменным саундтреком его встреч с подзащитными.

За металлическим столом, привинченным к полу, сидел невысокий худощавый мужчина лет пятидесяти, одетый в растянутый поношенный свитер и джинсы.

Александр представился сухим, лишенным эмоций голосом:

– Александр Робин. Я назначен вашим адвокатом.

Мужчина посмотрел на него водянистыми глазами, в которых читались безнадега и страх, доведенные до критического уровня. Его чуть вытянутое лицо с кровоподтеками на скулах и подрагивающими губами выражало крайнюю степень отчаяния и нетерпения. Совсем не такой облик ожидал увидеть Александр у арестованного этой ночью серийного убийцы, полгода державшего в ужасе весь город.

За это время Чужак – так прозвали его полицейские – успел совершить шесть убийств. Жертвами становились мужчины, женщины и дети любого возраста. Казалось, у Чужака не было особых предпочтений, а его modus operandi выглядел простым, если не сказать примитивным: ночью он проникал в квартиру и ударами тяжелого тупого предмета (криминалисты предположили, что это мог быть кусок арматуры) разбивал голову спящего в кровати человека. Затем незаметно покидал квартиру, чтобы уже через несколько недель совершить очередное убийство в другом районе города.

В деле было много странностей: полиция не обнаружила следов взлома дверных замков, жертв всегда находили в нижнем белье в постелях (отсюда и возникло предположение, что Чужак убивал их во сне), а записи с камер наблюдения, установленных в лифтах, подъездах и на улицах, по непонятной причине погружались во мрак всякий раз, когда должны были заснять убийцу.