В начале было слово. Авторская методика по обучению речи детей с трудностями развития

Вопросы нужно задавать не для того, чтобы в очередной раз протестировать ученика и в случае неудачи вынести суровый приговор: «Не знает. А знать уже должен!» После чего извлечь очередную таблицу и навязать ему очередной список того, что он обязан будет зазубрить. Ребенок вовсе не обязан ответить на любой вопрос, он не может все знать – тем более если это ребенок с синдромом Дауна. Вопросы следует задавать после того, как вы хорошенько обработали соответствующую территорию, подготовили почву для правильного ответа. Не показывали, не рассказывали, объясняли, но мало и плохо, что-то говорили на ходу, в спешке – этого ребенку с синдромом Дауна недостаточно.

Незнание и непонимание маленьким ребенком каких-то вещей и принципиальная неспособность вообще их понять – это далеко не одно и то же. Проще всего объявить ребенка несмышленым. И тогда – какие вообще могут быть вопросы и ответы? Понизим планку, сведем все к примитиву и на этом успокоимся.

«Я буду заниматься по схеме…»

Создается впечатление, что и в первом, и во втором описанных выше случаях ребенок оказался в глазах педагогов не на высоте потому, что до встречи с ними не прошел какой-то обязательной, одинаковой для всех подготовки. Сильно подозреваю, что в подготовку эту входили все те же треугольники с кругами, умение различать цвета и т. п. – один и тот же общий для всех список. И если ребенок зазубрил все, что полагается по списку, им довольны. Но разве это доказывает его интеллектуальное превосходство над ребенком, который обязательного списка не знает? Пусть он не умеет держать в руках карандаш и облако нарисовать не в состоянии, но, может быть, он знает что-то другое, не менее нужное, полезное и интересное?

«Я буду работать с вашим ребенком, не отклоняясь от схемы», – заявляет родителям дефектолог, она же и логопед, пришедшая к семилетнему дауненку для того, чтобы «подготовить его к школе». Я не буду описывать в деталях эту подготовку, в этом нет нужды. Одной такой преамбулы достаточно, чтобы понять: ребенок будет сидеть, глядя в потолок с застывшим лицом и тоской во взоре, – ничего, кроме скуки и отвращения, урок у него не вызовет.

Работа с проблемным ребенком, несмотря на четкость и определенность установок хорошо разработанной методики, требует от педагога гибкости, чуткости, умения на ходу перестраиваться, способности прежде всего к импровизации. И если педагог на это не способен, ему, конечно, ничего другого не остается, кроме как «работать по схеме», т. е. загнать ученика в некое подобие железной клетки, из которой ему уже не вырваться. «Уходи и больше не приходи», – говорит ученик учительнице на прощание, и понять его вполне можно.

Урок должен быть продуман, хорошо подготовлен, сориентирован на каждого ребенка в отдельности, ибо, следуя общим принципам одной и той же методики, мы занимаемся с каждым из детей по индивидуальному плану.

Давай изобразим…

Заниматься с ребенком можно не только тогда, когда он сидит за столиком для занятий. Он с удовольствием будет обыгрывать с вами то, о чем только что прочитал в книжке, от имени сказочных героев вести с вами диалоги на прогулке, он всегда не прочь размяться, пошевелиться и при этом – чему-то новому научиться.

С какими мучениями ребенок с синдромом Дауна пытается разобраться в том, чем отличаются друг от друга люди и предметы на некрасивых, невыразительных, каких-то мутных, к тому же очень маленьких размеров картинках в книжках, которые иной раз бывают рекомендованы родителям в качестве «развивающих». Не понимает ребенок слова «разница», и картинки, которые ему навязывают, этому пониманию не способствуют. Но эти неинтересные картинки станут ему понятны, если вы начнете с чего-то более привычного, наглядного, с игры, в которой ребенок с большим удовольствием примет участие.

«Посмотри на меня внимательно, а потом отвернись и не подглядывай», – говорю я Антону. Антон отворачивается или даже уходит в коридор. Тем временем я надеваю большую шапку и здоровенные туфли своего племянника Тимура. «Ну, теперь иди посмотри – видишь разницу? Что было и чего не было? Какой я была и какой стала?»

В этом роде можно продолжать до бесконечности. Убираем все со стола, стол пуст. Антон опять уходит, затем возвращается. На столе появилась ваза – вот тебе разница. Образуем группу предметов, меняем их количество и расположение. Антон с большим удовольствием экспериментирует сам, вместе с мамой изобретая «разницу»: один рукав завернут, другой опущен, одна штанина выше, другая ниже. Поупражнявшись таким образом, переходим к более сложным задачам. На одежде одного из играющих может появиться малозаметный значок, можно снять с руки часы, надеть на палец колечко и т. п.

«Давай играть в разницу!» – с порога заявляет ученик, придя на урок. Теперь головоломки в книжке он щелкает как орешки. Он ребенок, ему должно быть интересно и легко учиться. Легко – это значит, что все, чему вы вознамерились его обучать, должно быть ему по силам.