В начале летних каникул

До вечера Михаил Худоежкин и Витька Суковатиков успели обежать весь Парк и поговорить со всеми парковыми служителями, мороженщиками и киоскерами. Никто из опрошенных не мог пролить свет на загадочное исчезновение львов. Отчаявшись, Михаил с Витькой подвергли допросу даже пенсионеров – завсегдатаев парковых аллей, но и те не смогли сказать ничего интересного. Достоверно удалось установить только одно – еще вчера вечером львы были на месте. Оставалось надеяться, что какие-нибудь сведения удалось раздобыть Мяфе или ее друзьям.

Витьке отпроситься на вечер из дома удалось легко. Он сказал, что идет в гости к Худоежкину, и родители не стали возражать, поскольку помнили бабушку-Худоежкину по выступлениям на родительских собраниях и верили, что под таким присмотром Витьке не удастся натворить ничего страшного. Они вообще питали неограниченное доверие к чужим бабушкам, и Витька пользовался этим самым бессовестным образом.

Зато Михаилу, чьи родители считали, что детям незачем шляться поздним вечером по улицам, пришлось покрутиться. В конце концов он изобрел историю про починку Витькиного велосипеда и был отпущен с миром, оставив на случай позднего возвращения покаянную записку.

К восьми часам, когда все домашние проблемы были решены, ребята встретились во дворе Михаила. Усевшись, подобно воробьям, на спинке ободранной скамейки, они отдыхали и слушали, как Гошка Башковитов бренчит на гитаре. Что ни говори, а бегая весь день по Парку, они изрядно устали. Однако, когда фирменные электронно-музыкальные Гошкины часы, которые он получил совсем недавно на шестнадцатилетие и которыми очень гордился, показали половину десятого, ребята без сожаления покинули скамейку.

– Посидели бы еще, куда спешите? – предложил Гошка, тоскующий по разъехавшимся на лето поклонникам и поклонницам и потому готовый играть и петь даже для такой малолетней и малочисленной аудитории.

– Не можем, дела, – важно ответил Витька и прибавил шагу, увлекая за собой Михаила.

Стоило ребятам выйти со двора, как их окликнули:

– Эй, привет! Куда так поздно собрались?

Ребята разом обернулись и увидели Анюту Трифонову из параллельного «А» класса.

– Привет, а ты чего в городе? – сразу перехватил инициативу Витька.

– Я с Шерли гуляю.

– Эт-то что еще за зверь? – сделал Витька строгое лицо.

– Это фокстерьер, фоксик. Шерли, Шерли!

На зов откуда-то из-за дома выскочил лохматый пес и с веселым лаем бросился Анюте под ноги.

– У, какой! – Витька попятился. Он жил в соседнем дворе и видел Шерли только мельком.

– Хороший пес, – Михаил наклонился к фокстерьеру. Он любил смотреть, как Анюта выгуливает Шерли, и часто наблюдал за ними исподтишка. Между прочим, Анюту даже учителя в школе зовут Анютой. Не Аней, не Анной, не Трифоновой, а именно Анютой. Наверное, потому, что у нее вьющиеся волосы, голубые глаза и вообще она очень милая.

Михаил при виде Анюты всегда немного робел, в этот раз он тоже отошел чуть-чуть в сторону.

– Значит, это твой фокс. Ну-ну. – Витька тем временем оценивающе осмотрел носящегося вокруг Анютиных ног Шерли. – А я думал, в городе из наших только мы с Михаилом остались.

– Нет, я тоже осталась, – сказала Анюта звонким голосом и слегка откинула голову, поправляя волосы. – Родители хотели меня на турслет взять, где они за свой завод выступают, но Шерли как раз прививку сделали, и ему ехать нельзя было. Правда, Шерли? – Шерли радостло залаял. – А вы куда так поздно собрались?

Михаил потряс головой и сделал глотательное движение. Он знал, что говорить про львов и про Мяфу не надо, но чувствовал, что сейчас не удержится и скажет.

Витька с одного взгляда понял его состояние и пришел на помощь:

– Мы по делам. Договорились тут кое с кем встретиться и вот опаздываем. Извини, Анюта, бежим! – Он схватил Михаила под руку и потащил за собой.

– Но с кем, куда? – удивленно подняла брови Анюта. Она привыкла, что мальчишки почитают за честь посвятить ее в свои планы.

– С кем надо, далеко! – пробормотал себе под нос Витька.

Михаил покорно следовал за ним, не в силах в то же время оторвать взгляд от Анюты.

– Ты ей ушами на прощанье помаши! Забыл, что нас Мяфа ждет? – возмущенно процедил Витька сквозь зубы.

Витька напрасно торопился. Времени для того, чтобы добраться до развалин беседки, было еще больше чем достаточно. Часы на доме с башней, хорошо видимые с этой стороны Парка, показывали без пятнадцати десять.

Людей в Парке почти не было. Ребятам встретились только три-четыре пары, медленно бредущие по аллеям. Они тихо ворковали о чем-то своем и не видели ничего вокруг.

Белая ночь окутала Парк мягким голубоватым светом, который лился отовсюду: с неба, от воды, с цветущих яблонь, от розовых, голубых и снежно-белых шапок сирени. Стояла удивительная, неподвижная тишина. Парк словно погрузился в волшебный сон. Все медленнее и медленнее шли ребята.

До разрушенной беседки оставалось совсем немного, когда Витька остановился и прислушался:

– Кажется, за нами идут.

– Да нет, – ответил Михаил и тут же уловил легкие шаги с той стороны, откуда они только что пришли.